Заводы по воспроизводству рыбы не поспевают за браконьерами, животными и птицами.  Неразбериха в рыбной статистике, недостаточное финансирование науки и воспроизводства, тотальная коррупция и промышленное браконьерство в скором времени могут привести к исчезновению байкальского эндемика

Омуля нет

Этим летом омуля нет практически нигде. Даже жители рыбацких деревень покупают рыбу в супермаркетах. Свежая рыба как непременный атрибут байкальского отдыха ушла в небытие. Рыбная промышленность также испытывает проблемы, в этом году заводы освоили только 30 процентов от своих квот.

Рыбаки, которые непосредственно «общаются» с омулем, выдвигают различные версии отсутствия рыбы. Например, по мнению жителей прибакайльского поселка Гремячинск, омуль пожирает нерпа, расплодившаяся из-за лояльного законодательства и действий зоозащитников. По данным последних мониторингов Байкалрыбвода, нерпы сегодня около ста тысяч особей, это небывалое поголовье. Но ихтиологи уверяют, что нерпа не ест омуль в таком количестве, эта рыба попадает зверушке случайно и составляет не более двух процентов от суточного рациона. Однако ихтиологи не всегда учитывают изменяющиеся условия. Браконьерство на Байкале достигло небывалых размеров, и сети с омулем - все равно что шведский стол для нерпы. По другой версии рыбаков, омуль съели бакланы, которых все считали вымершими на Байкале. Но в последнее время и их стало очень много.

Однако стоит ли перекладывать вину на бедных животных? Даже сто тысяч нерп не съедят столько омуля, сколько его вылавливают промышленные браконьеры, оснащенные самым современным оборудованием. По мнению некоторых специалистов, официальные квоты – это только десять процентов от того, сколько вылавливается в общем. Особенно преуспели в этом иркутяне, где омулевую икру во время нереста можно встретить на любом рынке, особенно в туристических центрах.

«Номер один» уже писал, что 40 процентов омуля, который сегодня существует в толще Байкала, имеет искусственное происхождение. Он вышел с заводов «Востсибрыбцентра». Южная популяция омуля, «большереченская», вообще полностью воспроизводится искусственно. При этом центры воспроизводства, а их на Байкале шесть, финансируются все меньше и меньше.

- Мы не можем производить столько омуля, сколько его вылавливается, мы просто не успеваем за браконьерами, - признался специалист по разведению, работающий на одном из заводов.

Размытая статистика

Сегодня цифру, сколько на самом деле в Байкале омуля, не знает никто. Последние гидроакустические исследования проводились в 2009-м году Лимнологическим институтом СО РАН. Тогда в Байкале насчитывалось примерно 30 тысяч тонн омуля. По словам директора института академика Михаила Грачева, денег на дальнейшие мониторинги не было, поэтому они не проводились. Сейчас институт и вовсе под угрозой закрытия в связи с реформой РАН, поэтому вопрос исчезновения омуля для ученых Иркутска сейчас не самый главный. Ученые и сами вскоре могут «исчезнуть».

Исследования с бурятской стороны проводят аж три научных учреждения сразу - это Востсибрыбцентр, Байкалрыбвод и бурятский филиал Госрыбцентра. Однако ни в одном из них мы не получили данных. Непонятно, то ли их нет в природе, то ли они ужасно засекречены.

Вообще статистика в омулевом деле очень важна. От нее зависит не только количество разрешенной для вылова рыбы, но и финансирование государственных учреждений, которые ее разводят. С одной стороны, завышение численности омуля ведет к увеличению квот, а это хорошо для бизнеса, с другой, излишне высокие цифры могут привести к сокращению финансирования воспроизводства. Поэтому тут очень важно сохранять баланс, благо статистика в подсчете рыбы достаточно условна.

Об условности статданных говорит и наш источник в Востсибрыбцентре. Оказывается, данные разных институтов могут отличаться чуть ли не в половину. Тогда о какой эффективности подсчета рыбы «на глазок» можно говорить?

Если ученые в государственных институтах, в угоду своему выживанию, завышают или занижают данные статистики и не знают, сколько рыбы осталось в Байкале, то они не могут объективно прогнозировать будущее. Независимых экспертов также нет, потому что исследования дорогие и никому, кроме жителей Бурятии и Иркутской области, не нужные. Вариант, когда рыба внезапно исчезнет и никто с этим ничего не сможет поделать, очень велик, сообщает «Номер один».