По городу с каждым годом появляется всё больше ярких граффити. Они все разные – надписи, интересные изображения, бурят-монгольская каллиграфия и многое другое. Какие ребята за этим стоят, чем они ещё хотят порадовать жителей в дальнейшем, выяснял «Байкал-Daily» в интервью с Валентином Мокрий, председателем региональной общественной организации экстремальных видов спорта и уличной культуры.

Интервью должно было пройти в гараже. Пока идёшь к гаражу граффитистов, «указателями» служат красочные рисунки на стенах зданий и объектов. Свернуть не туда или не найти дорогу к помещению, практически невозможно. Сам гараж, который больше является складом, завален баллончиками, фасадной краской. В такой рабочей обстановке мы и начали беседу.

Мы все разноплановые

- Расскажите, пожалуйста, когда началось такое серьёзное развитие вашей организации?

- Таким толчком, можно сказать, было открытие арт-пространства, и на его базе мы начали наводить «движ» - настолько, насколько это максимально было возможно в наших условиях. И потихоньку начали переходить в такое легальное положение. До этого всё это было друг для друга. Для молодёжи делали мероприятия, не слишком афишировали, проводили сами для себя соревнования, потому что другой активности нет в городе, и никто её не наводит. Кому-то надо было это делать. В итоге сейчас это мы. Организации нашей официально 4 года. Ну, а заниматься начали этим ещё раньше, кто-то в двухтысячных.

- А как вы вообще начали увлекаться этим направлением?

- Чаще всего это через танец приходит. Практически все раньше танцевали брейк-данс и дальше уже погружались в уличную культуру, пробовали себя в разном. Я, вот, не только рисую, но я и профессиональный ди-джей, «скрейчу» (звуковой эффект, получаемый ручным продёргиванием звуковой дорожки, записанной на виниловую грампластинку или магнитную ленту, во время воспроизведения на проигрывателе или катушечном (бобинном) магнитофоне - прим. ред.), катаюсь на скейтборде, BMX. Сергей (присутствует на интервью – прим. ред.) также аналогично, он ещё пишет музыку дополнительно и т.д. Мы как бы все такие разноплановые. Но сейчас у нас основное направление – это именно граффити. В команде у нас 7 человек, включая видеографа, он также рисует, пробует себя в качестве ди-джея. То есть мы постоянно развиваемся, не сидим на месте.

- Какой раньше была уличная культура в Бурятии?

- Двухтысячный год - это был пик уличной культуры в республике: в Усть-Баргузине хорошо всё было развито, и в Гусиноозёрске была команда по брейк-дансу, все чуть-чуть рисовали, чуть-чуть танцевали. Тогда эта атмосфера уличной культуры чувствовалась, после 2010 это всё потихоньку умерло, потому что люди взрослеют, у них меняются интересы. Я не говорю, что они полностью уходят от уличной культуры – да, они также продолжают слушать хип-хоп, кто-то приходит тренироваться, но всё это уже делается для себя, а не для какого-то роста именно внутри этой культуры и не для её развития. Потому что все обременены – семья, дети, работа; понятно, что без какой-то финансовой мотивации заниматься этим, ну, по большей части бессмысленно.

- У вас есть, скажем так, ученики среди подростков, молодёжи?

- Ну, это чаще всего «пакостники», которых мы нашли, или которые нашлись сами. Мы с ними разговариваем, встречаемся, также вместе рисуем, ходим на «заброшки». Они нам помогают готовить большие локации, на Трубачеева локация подготовлена совместно с нашими подростками. Большая часть из них - школьники 14-15 лет. Их становится больше, и это хорошо. У нас уличная обстановка, и такого ранжирования нет. Да, подростки нас уважают, понимают, прислушиваются к нам, но мы как педагоги себя не ведём. Это больше вот такое жизненное общение что ли, потому что мы хотим им передать навыки, как вырасти, стать лучше и выжить, грубо говоря.

- То есть «пакостники» – это те ребята, которые рисуют в непредназначенных для этого местах или объектах?

- Они пытаются вандалить, а потом просто нормальным языком им объясняешь, что в условиях Улан-Удэ это не сработает, ты наоборот сделаешь ещё хуже, и хуже сделаешь ты не только себе, но и нам. А мы наоборот пытаемся, чтобы у нас народ был лояльнее к этому, чтобы никто не ходил, не ругал, не гонял, чтобы всё нормально развивалось, чтобы в городе были качественные работы. Даже флоп (очень быстро нарисованный рисунок, зачастую одним цветом и без заливки – прим. ред.), он будет качественный, а не размазня какая-то непонятная. Мне кажется, со стороны администрации надо стимулировать этих ребят, делать свободные стенки. Игорю Юрьевичу (мэр Улан-Удэ – прим. ред.) эта идея понравилась, но на данный момент всё упирается пока в профильный комитет.

- У вашей организации есть какое-то помещение?

- Сейчас мы максимально портативны, насколько это возможно, то есть мы можем везде и снимать, и музыку играть. 21 век на дворе, так что мы не привязаны ни к какому месту. До этого была точка по улице Корабельной, снимали помещение, потом мы точку закрыли. Сейчас надеемся, что минспорта проработает наш вопрос, и нам дадут помещение уже в следующем году. Пока это в процессе. Сейчас мы получаем статус СОНКО, это социально ориентированная некоммерческая организация. Рост идёт, в условиях Бурятии это, правда, медленно происходит.

Сиюминутное искусство

- А что для вас граффити? Вы расцениваете это как искусство?

- Граффити для меня это культура. Это искусство, потому что я в любом случае максимально всегда вкладываюсь в этот рисунок, и не только я, но и все ребята. Это можно считать искусством. И я считаю это искусством. Искусство не монументальное, оно сиюминутное. Нас здесь мало, всего в городе рисуют 6 человек. Есть ещё молодежь, но мы в город их не пускаем. Стараемся оградить, чтобы как раз город у нас оставался чистым, но были граффити в некоторых местах – на гаражах, например. Мы же в основном «бьём» такие площадки, не центральные. Если же выходим на центральные, тот же самый фасад на Смолина, 30, то мы уже делаем что-то такое – либо к чему-то приуроченное, либо что-то концептуальное, несущее смысл.

Валентин задумывается и добавляет: «Для меня граффити это культура, на данный момент это моя работа и моё увлечение».

В гараже с нами сидят ещё два человека – Сергей и Евгений.

«Отношение к этому? Ну, самая первая мысль, которая приходит – это дети. Вспоминаешь свои детские годы, когда у тебя, кроме серых стен и разбитых лавочек, ничего не было, а сейчас дети при взгляде на граффити радуются, веселятся. Видят яркий рисунок, и в голове у них происходят процессы хорошие, более добрые. Первоочередной посыл – для них делается. Касается тех же трудных детей, ездили мы к ПДН. Видишь у ребёнка грусть в глазах, он начинает рисовать, ему веселее становится. У нас один уезжал на три года в Новосибирск в колонию, 14 лет ребенку, он за маму заступился, я ему – рисуй, рисуй, не отчаивайся, всё у тебя получится. Он воодушевился», - делится Сергей.

Сергей вспоминает, как он сам начал рисовать:

- Как все, наверное, начинают - с детских лет, с рисунков, с листочков, потом дальше больше. Первые баллончики появлялись где-то в 9-10 классах. Первый заказ – красили стену в квартире китайскими баллончиками, это было ужасно. Краска была некачественная, не предназначенная для таких работ, не держалась на стене, стекало всё, перемешивалось в кашу, а вот эти баллончики, которые мы сейчас используем, хорошие, качественные. Потом познакомился с ребятами, напросился к ним, и они взяли к себе.

К разговору подключается Евгений:

- Я сам не рисую, я не художник, но по возможности поддерживаю ребят, помогаю им. К граффити отношусь положительно, мне кажется, это хорошо, что они работают с подростками, это снимает социальную напряжённость. И вообще, сколько бываю на точках, где ребята рисуют, всегда прохожие подходят, спрашивают, интересуются. Только позитивные эмоции вижу у людей. Это радует.

О проекте «Бурятия в красках»

После этого мы продолжаем беседовать с Валентином.

- Как ведутся у вас работы на объектах?

- Со стороны кажется, что мы пришли, пару раз «пшикнули», ушли – всё, рисунок появился. А это целый комплекс работ - в зависимости от локации. Во-первых, это подготовка поверхности, те же самые гаражи, мы их зачищаем, то есть это надо активно поработать шпателем, убрать все бумажки и т.д. На больших локациях мы дополнительно грунтуем стены, потому что объемы другие как бы, уже более затратно переделывать эту стену, её надо подготовить. Значит, грунтуем стены, выкрашиваем фасадной краской, то есть это опять же и время, чтобы выполнить работы – загрунтовать, покрасить: чаще всего в два слоя, чтобы нормально укрыта была поверхность, чтобы краска у нас легла, и мы сэкономили аэрозоль. И у нас только качественные материалы. Мы работаем на качество.

- Часто в СМИ упоминается ваш проект «Бурятия в красках». Расскажите, пожалуйста, про проект.

- Наш проект «Бурятия в красках» реализовывается по линии Фонда президентских грантов. Мы выиграли грант в прошлом году, и уже на протяжении двух лет реализуем. В связи с пандемией в этом году, и погода уже нас подводит, мы перенесём часть мероприятий на следующий год. В рамках проекта мы работаем с трудными подростками, это основа проекта. То есть мы работаем с подростками, которые состоят на разных видах профилактических учётов в ПДН МВД по Бурятии. И вот у нас такие выездные акции. В этом году немного его (проект – прим. ред.) расширили, посетили изолятор временного содержания, ещё раз хотим его посетить. Дополнительно сейчас поедем в реабилитационный центр «Светлый» - не только ПДНщиками на данный момент ограничиваемся. И со школьниками на СОШ № 7 мы оформили новую спортивную площадку, недавно у них открытие было – оформили стенку опорную, она у них теперь не страшная, серая, бетонная, а яркая, цветная, интересная, красивая. В прошлом году, к примеру, с 26 школой работали. Стараемся разноплановую публику подтянуть, а там - уже кому становится интересно, тот может дальше развивать себя в этом.

- Я знаю, что в проекте участвуют и художники из других регионов.

- Да, приезжали художники из других регионов, работали с трудными подростками в Улан-Удэ, потом ездили они в районы Бурятии в рамках арт-экспедиции. В прошлом году к нам приезжал примерно тот же самый состав, тогда они после нас поехали – буквально через месяц – в Германию. И мы должны были ехать в этом году в Германию. Объясню: они вот как раз рассказали такой же организации, как и мы, о нас, о проекте, и немецкой стороне стало интересно: Байкал, Бурятия и наш проект. Сейчас мы прорабатываем совместную стенку, надеюсь, успеем. И они там поработают по нашему примеру со своими подростками, то есть мы начинаем передавать свой опыт.

Что касается поездки в Германию и дальнейшего приезда иностранцев к нам, планам помешала пандемия. Переносим всё на следующий год. Это, вот, такой культурный обмен, который полностью организовывает немецкая сторона.

Мы проводим мероприятия, неважно – за свой счет, за счет Фонда президентских грантов, мы делаем, и при этом интерес-то у других художников, вообще у интересных личностей со всей России – не только России, все больше появляется к Бурятии. Они хотят приехать за свой счет, нам остаётся малое – встретить их с бурятским гостеприимством, сходить вместе порисовать, потанцевать и что-то ещё замутить. Они уже готовы сами приехать. Это плоды нашей работы, нам уже легче становится. То, что люди сами начинают приезжать. В этом году приехало 10 человек за свой счёт, художников из Томска, Новокузнецка, Иркутска.

- И напоследок – как горожанам предлагать объекты, чтобы вы пришли и нарисовали граффити там?

- Я хотел бы попросить жителей города, чтобы через платформу «Активный гражданин» предлагали на рассмотрение администрации Улан-Удэ разноплановые стенки, то есть не писали нам в Instagram. У нас нереально большой список объектов, если честно - вот как мы начали собирать с прошлого года эти объекты. Нам люди скидывают фотографии, адреса. И я бы хотел попросить жителей через эту платформу повлиять на сознание властей, чтобы они больше прислушивались к тому, что люди хотят видеть не эти серые стены, чтобы выделили небольшой бюджет. Такие-то стенки домовые, придомовые, они чаще всего маленькие, там не такие уж большие деньги.