На днях министр культуры Бурятии своим приказом уволил директора Бурятского академического театра оперы и балета Людмилу Намсараеву, одновременно объявив ей благодарность «за многолетний плодотворный труд»
В распространенном по этому поводу сообщении говорилось, что пост директора Людмила Намсараева покидает «в связи со сменой стратегии развития театра».
«МК» обратился к бывшему директору Людмиле Намсараевой за комментариями:
— Людмила Николаевна, в чем же не совпали ваши взгляды на стратегию развития театра оперы и балета со взглядами министерства культуры Бурятии?
— О какой-то новой стратегии министерства мне ничего неизвестно (стратегия развития театра давно разработана), но, тем не менее, каким-то мистическим образом я оказалась у нее на пути. Проблема не в стратегии. Это всего лишь предлог, чтобы со мной распроститься. Проблема в необоснованных рисках и расходах, с которыми я, как директор, никогда не соглашусь. К примеру, стоимость одного симфонического концерта «Времена года», организованного новым художественным руководителем театра Антоном Лубченко, составляла свыше 500-600 тысяч рублей — огромные для театра деньги! В эти расходы входили гонорар для приезжих музыкантов, проживание в гостиницах и транспортные услуги.
— Помнится, концерты вызвали восторженные отклики в прессе…
— Не спорю, настроенный Антоном Лубченко симфонический оркестр играл как никогда прежде... Но какой ценой! Всего за полгода было проведено четыре подобных мероприятия общей стоимостью порядка одного миллиона рублей, что неподъемным бременем легло на скудный бюджет театра оперы и балета. Одноразовые концерты прошли без аншлага, что неудивительно. Симфоническая музыка во все времена была планово-убыточной. И эти четыре концерта принесли доход в размере 5-10 процентов от суммы затрат.
— Искусство требует жертв…
— Должна сказать, что в жертву в данном случае был брошен весь театр. Если учесть, что бюджет театра на 2010 год вообще не предусматривал затрат на симфоническую деятельность, это означает, что Антон Лубченко обнажил другие статьи расходов, в том числе — предусмотренных на выплату «тринадцатой» зарплаты, которую впервые за 13 лет руководства мне нечем было выплачивать многочисленному коллективу. Это притом, что симфоническая деятельность театра никогда не была основной и составляла не более пяти процентов от прокатной деятельности — балетной и оперной, то есть не более 10-ти концертов из 200-250 представлений в год с соответствующим объемом финансирования. Сейчас все происходит решительно наоборот, огромные деньги уходят на симфоническую деятельность. Давайте играть по средствам! Почему так помпезно, не думая о балете и опере? Многие наши спектакли пришли в негодность, их нужно «чистить», солисты забывают партии — с ними нужно работать, но все усилия художественного руководителя сконцентрированы на оркестре, потому что ему нравится играть с оркестром, ему нравится дирижировать, оперные певцы не заняты в полном объеме, а артисты балета полгода были без новой постановки.
— Не в этом ли заключается новая стратегия развития театра, жертвой которой вы стали?
— Может быть! Мы эти годы кверху пузом не лежали. Не имея собственной сценической площадки, шесть долгих лет спасали труппу, выезжая на гастроли, мы побывали во многих городах, ездили за рубеж, зарабатывая деньги и выполняя госзаказ. Государство не всегда помогало нам. Когда-то профинансирует, а иной год и копейки не даст. И меня откровенно поражает, с какой легкостью министерство дает добро на финансирование дорогостоящих симфонических концертов Антона Лубченко! Одноразовые симфонические концерты — дорогое удовольствие, которое нам не по карману.
— Почему — одноразовые?
— Потому что приглашаются дорогостоящие музыканты. Отыграли — уехали. И концерт больше не повторить. Однако сейчас меня пугает совсем другое — меня пугает стиль руководства, особенно в решении некоторых практических вопросов деятельности театра…
— Например…
— По должности я принимала участие в обсуждении деталей, связанных с обеспечением репертуара, посвященного торжественному открытию театра оперы и балета. Речь идет о трех одноактных балетах, финансирование которых открыто в рамках празднования 350-летия вхождения Бурятии в состав Российского государства. Для их постановки Антон Лубченко пригласил молодого канадского балетмейстера Питера Куанца с гонораром в сумме около полумиллиона рублей, и на которого местные СМИ отреагировали так же восторженно, как папуасы на стеклянные бусы. Не буду сейчас говорить о достоинствах этого иностранного хореографа, скажу лишь, что я всегда была и останусь приверженцем русской балетной классической школы, лидерство которой неоспоримо во всем мире. Мы плохо делаем обувь, мы не умеем производить качественную технику, но культура, искусство, балет — это единственное, что осталось у России. Благодаря наработанной системе театров мы сохранили Чайковского, Мусоргского, Бородина, Чехова, Островского, русскую классическую музыку и литературу. Американцы же — приверженцы современной хореографии мюзиклов. Такого плана балет у нас уже есть и был.
— Но почему именно Питер Куанц?
— Трудно сказать, но, на мой взгляд, Антон Лубченко приглашает в Бурятию всех, с кем он когда-то сотрудничал, кого он лично знает. Именно на музыку Антона Лубченко в 2009 году Питер Куанц осуществил постановку одноактного балета «In colors» в Toronto Opera House. Но дело не в этом: Куанц, так Куанц. Дело в том, что этот канадский хореограф не имеет рабочей визы в России, а, стало быть, не сможет заключать договоры на оказание услуг и получать за это авторский гонорар и отчисления от проката. Но он, тем не менее, приезжает в нашу страну и ведет здесь переговоры о постановке трех одноактных балетов. Более того, один из балетов ставится на музыку американского композитора Стивена Райха, с которым у нас не отрегулированы отношения через международное агентство по авторским правам. Использование его музыки без оформления соответствующих документов в Хабаровском представительстве этого международного агентства чревато уголовным наказанием и крупными штрафными санкциями для театра.
— И что решили?
— Проблему с трудовой визой для Питера Куанца было предложено «решить» путем оформления договора с третьим лицом (художником-постановщиком Людвигом), который, получив полмиллиона рублей, должен будет передать их канадскому хореографу.
— ?!
— С авторским вознаграждением для американского композитора Стивена Райха по предложению самого Райха разобрались совсем по-простому — должно «капать» по 200 баксов с каждого концерта. Кто будет «капать», куда «капать»? Сумасшествие какое-то! Подобные управленческие «решения» вызывают и шок, и недоумение, и опасение: госучреждение превращается в странную прожорливую организацию с постоянно растущим аппетитом под юбилейную дату. Я стала препятствовать осуществлению неправомерного продавливания, и меня уволили под предлогом новой стратегии, в которую я будто бы не вписалась.
— Вы обсуждали эту тему с министром культуры Бурятии?
— Да, я ставила в известность руководство министерства культуры, но ответа не получила (если не считать увольнение), хотя мне есть что сказать. Например, я хотела бы серьезно обсудить вопрос по поводу дешевого пиара, гламура и сплетен, заполняющих все информационное пространство, что вызывает лишь обратную реакцию коллектива театра. Я бы хотела серьезно обсудить вопрос личной дисциплинированности художественного руководителя, с приходом которого нецензурная брань и хамское обращение с артистами стали нормой. Антон Лубченко подолгу отсутствует на работе, практически ежемесячно уезжая из Бурятии, что создает условия ухода от ответственности за творческие и экономические результаты деятельности театра, где сложилась обстановка неуправляемости абсолютно всем комплексом творческой работы, где нарушаются режим работы и нормы труда вплоть до случаев ночных репетиций.
Может быть, и не было никакой смены стратегии развития театра оперы и балета и она, эта смена, лишь повод для увольнения директора? В любом случае похоже на то, что мы имеем дело с банальным конфликтом между двумя людьми — Антоном Лубченко и Людмилой Намсараевой.
В одном из своих интервью Антон Лубченко откровенно заявил: «Я прямо всегда сразу иду на шантаж: либо этот человек, либо я. И я знаю, что выберут меня».
Возможно, именно эта «композиция» («либо этот человек, либо я») была задействована в истории с увольнением. Антон Лубченко оказался прав, выбрали его, искусство победило администратора.
Впрочем, министерство культуры нашло в этой ситуации единственно верный выход: конфликт не способствовал прогрессу и развитию театра, ни новой, ни старой стратегии, а потому возникла необходимость встать на позицию одной из сторон, коль скоро о примирении не могло быть и речи. Однако кто прав, а кто виноват, покажет время, сообщает «МК в Бурятии».
В распространенном по этому поводу сообщении говорилось, что пост директора Людмила Намсараева покидает «в связи со сменой стратегии развития театра».
«МК» обратился к бывшему директору Людмиле Намсараевой за комментариями:
— Людмила Николаевна, в чем же не совпали ваши взгляды на стратегию развития театра оперы и балета со взглядами министерства культуры Бурятии?
— О какой-то новой стратегии министерства мне ничего неизвестно (стратегия развития театра давно разработана), но, тем не менее, каким-то мистическим образом я оказалась у нее на пути. Проблема не в стратегии. Это всего лишь предлог, чтобы со мной распроститься. Проблема в необоснованных рисках и расходах, с которыми я, как директор, никогда не соглашусь. К примеру, стоимость одного симфонического концерта «Времена года», организованного новым художественным руководителем театра Антоном Лубченко, составляла свыше 500-600 тысяч рублей — огромные для театра деньги! В эти расходы входили гонорар для приезжих музыкантов, проживание в гостиницах и транспортные услуги.
— Помнится, концерты вызвали восторженные отклики в прессе…
— Не спорю, настроенный Антоном Лубченко симфонический оркестр играл как никогда прежде... Но какой ценой! Всего за полгода было проведено четыре подобных мероприятия общей стоимостью порядка одного миллиона рублей, что неподъемным бременем легло на скудный бюджет театра оперы и балета. Одноразовые концерты прошли без аншлага, что неудивительно. Симфоническая музыка во все времена была планово-убыточной. И эти четыре концерта принесли доход в размере 5-10 процентов от суммы затрат.
— Искусство требует жертв…
— Должна сказать, что в жертву в данном случае был брошен весь театр. Если учесть, что бюджет театра на 2010 год вообще не предусматривал затрат на симфоническую деятельность, это означает, что Антон Лубченко обнажил другие статьи расходов, в том числе — предусмотренных на выплату «тринадцатой» зарплаты, которую впервые за 13 лет руководства мне нечем было выплачивать многочисленному коллективу. Это притом, что симфоническая деятельность театра никогда не была основной и составляла не более пяти процентов от прокатной деятельности — балетной и оперной, то есть не более 10-ти концертов из 200-250 представлений в год с соответствующим объемом финансирования. Сейчас все происходит решительно наоборот, огромные деньги уходят на симфоническую деятельность. Давайте играть по средствам! Почему так помпезно, не думая о балете и опере? Многие наши спектакли пришли в негодность, их нужно «чистить», солисты забывают партии — с ними нужно работать, но все усилия художественного руководителя сконцентрированы на оркестре, потому что ему нравится играть с оркестром, ему нравится дирижировать, оперные певцы не заняты в полном объеме, а артисты балета полгода были без новой постановки.
— Не в этом ли заключается новая стратегия развития театра, жертвой которой вы стали?
— Может быть! Мы эти годы кверху пузом не лежали. Не имея собственной сценической площадки, шесть долгих лет спасали труппу, выезжая на гастроли, мы побывали во многих городах, ездили за рубеж, зарабатывая деньги и выполняя госзаказ. Государство не всегда помогало нам. Когда-то профинансирует, а иной год и копейки не даст. И меня откровенно поражает, с какой легкостью министерство дает добро на финансирование дорогостоящих симфонических концертов Антона Лубченко! Одноразовые симфонические концерты — дорогое удовольствие, которое нам не по карману.
— Почему — одноразовые?
— Потому что приглашаются дорогостоящие музыканты. Отыграли — уехали. И концерт больше не повторить. Однако сейчас меня пугает совсем другое — меня пугает стиль руководства, особенно в решении некоторых практических вопросов деятельности театра…
— Например…
— По должности я принимала участие в обсуждении деталей, связанных с обеспечением репертуара, посвященного торжественному открытию театра оперы и балета. Речь идет о трех одноактных балетах, финансирование которых открыто в рамках празднования 350-летия вхождения Бурятии в состав Российского государства. Для их постановки Антон Лубченко пригласил молодого канадского балетмейстера Питера Куанца с гонораром в сумме около полумиллиона рублей, и на которого местные СМИ отреагировали так же восторженно, как папуасы на стеклянные бусы. Не буду сейчас говорить о достоинствах этого иностранного хореографа, скажу лишь, что я всегда была и останусь приверженцем русской балетной классической школы, лидерство которой неоспоримо во всем мире. Мы плохо делаем обувь, мы не умеем производить качественную технику, но культура, искусство, балет — это единственное, что осталось у России. Благодаря наработанной системе театров мы сохранили Чайковского, Мусоргского, Бородина, Чехова, Островского, русскую классическую музыку и литературу. Американцы же — приверженцы современной хореографии мюзиклов. Такого плана балет у нас уже есть и был.
— Но почему именно Питер Куанц?
— Трудно сказать, но, на мой взгляд, Антон Лубченко приглашает в Бурятию всех, с кем он когда-то сотрудничал, кого он лично знает. Именно на музыку Антона Лубченко в 2009 году Питер Куанц осуществил постановку одноактного балета «In colors» в Toronto Opera House. Но дело не в этом: Куанц, так Куанц. Дело в том, что этот канадский хореограф не имеет рабочей визы в России, а, стало быть, не сможет заключать договоры на оказание услуг и получать за это авторский гонорар и отчисления от проката. Но он, тем не менее, приезжает в нашу страну и ведет здесь переговоры о постановке трех одноактных балетов. Более того, один из балетов ставится на музыку американского композитора Стивена Райха, с которым у нас не отрегулированы отношения через международное агентство по авторским правам. Использование его музыки без оформления соответствующих документов в Хабаровском представительстве этого международного агентства чревато уголовным наказанием и крупными штрафными санкциями для театра.
— И что решили?
— Проблему с трудовой визой для Питера Куанца было предложено «решить» путем оформления договора с третьим лицом (художником-постановщиком Людвигом), который, получив полмиллиона рублей, должен будет передать их канадскому хореографу.
— ?!
— С авторским вознаграждением для американского композитора Стивена Райха по предложению самого Райха разобрались совсем по-простому — должно «капать» по 200 баксов с каждого концерта. Кто будет «капать», куда «капать»? Сумасшествие какое-то! Подобные управленческие «решения» вызывают и шок, и недоумение, и опасение: госучреждение превращается в странную прожорливую организацию с постоянно растущим аппетитом под юбилейную дату. Я стала препятствовать осуществлению неправомерного продавливания, и меня уволили под предлогом новой стратегии, в которую я будто бы не вписалась.
— Вы обсуждали эту тему с министром культуры Бурятии?
— Да, я ставила в известность руководство министерства культуры, но ответа не получила (если не считать увольнение), хотя мне есть что сказать. Например, я хотела бы серьезно обсудить вопрос по поводу дешевого пиара, гламура и сплетен, заполняющих все информационное пространство, что вызывает лишь обратную реакцию коллектива театра. Я бы хотела серьезно обсудить вопрос личной дисциплинированности художественного руководителя, с приходом которого нецензурная брань и хамское обращение с артистами стали нормой. Антон Лубченко подолгу отсутствует на работе, практически ежемесячно уезжая из Бурятии, что создает условия ухода от ответственности за творческие и экономические результаты деятельности театра, где сложилась обстановка неуправляемости абсолютно всем комплексом творческой работы, где нарушаются режим работы и нормы труда вплоть до случаев ночных репетиций.
Может быть, и не было никакой смены стратегии развития театра оперы и балета и она, эта смена, лишь повод для увольнения директора? В любом случае похоже на то, что мы имеем дело с банальным конфликтом между двумя людьми — Антоном Лубченко и Людмилой Намсараевой.
В одном из своих интервью Антон Лубченко откровенно заявил: «Я прямо всегда сразу иду на шантаж: либо этот человек, либо я. И я знаю, что выберут меня».
Возможно, именно эта «композиция» («либо этот человек, либо я») была задействована в истории с увольнением. Антон Лубченко оказался прав, выбрали его, искусство победило администратора.
Впрочем, министерство культуры нашло в этой ситуации единственно верный выход: конфликт не способствовал прогрессу и развитию театра, ни новой, ни старой стратегии, а потому возникла необходимость встать на позицию одной из сторон, коль скоро о примирении не могло быть и речи. Однако кто прав, а кто виноват, покажет время, сообщает «МК в Бурятии».
