Вот примеры того, чего хотят от критики именитые творцы художественных миров:
Лев Додин: …возможности узнать о своем спектакле что-то, чего ты о нем не знаешь. Позитивное, непозитивное — что-то, что открывает тебе новые горизонты того, что ты сделал, и того, что ты еще можешь сделать в ходе развития этого спектакля или в процессе рождения следующих.
Дмитрий Крымов: Я жду от автора рецензии понимания моего замысла и разбора спектакля, исходя из этого замысла: не на уровне "нравится/не нравится", "ерунда/ не ерунда".
Юрий Квятковский: Чего точно не жду — это эмоциональных оценок. Прочтешь восторженную рецензию, потом весь спектакль внутренне споришь… Когда спектакль сравнивают с постановкой этой же пьесы великим режиссером N в 63-м году — для меня это скучновато. Прекрасно, когда автор настолько эрудирован, что может в статье указать на цитаты из современного искусства, например. Причем на те работы, про которые режиссер не слышал…Когда читаешь статью, должно быть ощущение, что ты вместе с ее автором разбираешься в увиденном. Тогда в этом даже сюжет появляется, драматургия.
Константин Богомолов: В начале карьеры ты ждешь от статьи похвалы и поощрения. Обретая уверенность и самостоятельность, на похвалу смотришь равнодушно. Как на хамство или злобу. Обретая силу, ждешь иного. Ума. Талантливости. Юмора! Юмора! Очень туго с юмором!!! И еще хорошего языка и чувства формы.
Виктор Рыжаков: …Критик — мой профессиональный зритель, умный, требовательный, бескомпромиссный. Так важно получить от него подтверждение чистоты и общности намерений. И этого бывает достаточно, пускай даже для жесткого, часто болезненного, но такого необходимого диалога о театре и его смыслах с человеком, посвятившим себя такому неблагодарному ремеслу, как театральная критика… Когда все по-настоящему, никого не пугает прямое обращение критика к публике. Ведь это только такая форма, условность, через которую критик ведет свой диалог, конечно же, с вами — автором спектакля.
Римас Туминас: Чего я жду? Того, что меня удержат от соблазна рассматривать театр как место развлечения. Вот этой помощи я жду от рецензента… рецензент должен быть храбрым человеком — в своей статье он защищает ценность театра как материка мировой культуры… Рецензия, даже на очень плохой спектакль, должна напоминать маленький рассказ. А уж о хорошем спектакле я должен читать небольшое произведение искусства!... рецензент должен направлять меня, чтобы я не занимался выражением себя, а раскрывал автора, эпоху, век, дух, цвет….
Как видим, для режиссеров критика неотъемлемая часть ИХ дела, потому, от критика им нужен разговор по ДЕЛУ! Это – профессиональный запрос умного к умному, сильного к сильному, талантливого к талантливому, равного к равному. И вот это объективно! Потому, что критика и критик совершенно точно существуют в реальной действительности, как объекты театральной реальности - критик непосредственный участник спектакля, и оттуда, изнутри спектакля, изнутри театра, он выносит вовне СВОИ впечатления, СВОИ ощущения, СВОЕ видение.
Как видим, для режиссеров критика неотъемлемая часть ИХ дела, потому, от критика им нужен разговор по ДЕЛУ! Это – профессиональный запрос умного к умному, сильного к сильному, талантливого к талантливому, равного к равному. И вот это объективно! Потому, что критика и критик совершенно точно существуют в реальной действительности, как объекты театральной реальности - критик непосредственный участник спектакля, и оттуда, изнутри спектакля, изнутри театра, он выносит вовне СВОИ впечатления, СВОИ ощущения, СВОЕ видение.
«Критик просто обязан иметь дар индивидуального восприятия искусства, ибо это в природе его предмета… критик реализует свое право и свою обязанность транслировать свое индивидуальное восприятие, и, соответственно, его отклик не может совпадать ни с чьим другим, а при этом он должен оставаться в объективных параметрах художественной ткани спектакля и по возможности дать об этом адекватное представление» - сказано специалистом по театральной критике в театроведческом завете.
Вот почему требовать от критика НЕ личного мнения нелепо. Вот почему применять к процессу театральной критики научное понимание объективности, как необходимости видеть предмет извне, со стороны, невежественно. Вот почему, укоренившийся в сознании «знатоков» под видом объективности, популистский объективизм с его страхами перед критичностью суждений, наличием проблем, остротой оценок, с его демагогически-нейтральными выводами – просто-напросто противоречит природе театральной критики, обесценивает профессиональный инструментарий критика, и обесценивают профессиональное занятие театром.
Зона ответственности театра чрезвычайна – повторю слова Римаса Туминаса о том, что театр – материк мировой культуры. Вот как раз, к слову о пропаганде и популяризации культуры и искусства, вот именно к этому, к попсе, к масс-маркету склоняют театр, искусство, объективистские требования к критике. Потому режиссерам так важно, чтобы уровень критики и критика был профессионально убедителен, был высок. Ну, во-первых, мало чести, когда тебя хвалит дилетант, или, не дай бог, дурак, и очень гадко, когда они же тебя ругают. Во-вторых, режиссерам, спектаклям, театру, кроме резонанса в очевидной форме - зрительском успехе, восторженной молве, премиях, необходим резонанс незримый, но гораздо более длительный, пролонгированный – след в душе, и отклик в мыслях людей.
Зона ответственности театра чрезвычайна – повторю слова Римаса Туминаса о том, что театр – материк мировой культуры. Вот как раз, к слову о пропаганде и популяризации культуры и искусства, вот именно к этому, к попсе, к масс-маркету склоняют театр, искусство, объективистские требования к критике. Потому режиссерам так важно, чтобы уровень критики и критика был профессионально убедителен, был высок. Ну, во-первых, мало чести, когда тебя хвалит дилетант, или, не дай бог, дурак, и очень гадко, когда они же тебя ругают. Во-вторых, режиссерам, спектаклям, театру, кроме резонанса в очевидной форме - зрительском успехе, восторженной молве, премиях, необходим резонанс незримый, но гораздо более длительный, пролонгированный – след в душе, и отклик в мыслях людей.
Театр пространство не только чувств, но и мысли. Слова Достоевского о том, что мысль надо почувствовать, и слова Чаадаева о том, что в чувстве больше ума, сказаны будто о театре, о направлении и силе театрального воздействия. Осмысляя спектакль, зритель осмысляет себя, воспринимает себя критично, задает вопросы себе, размышляет, с чем-о соглашается, с чем-то нет, что-то в себе отрицает, что-то утверждает, но, главное происходит – человек совершает изменения в себе! Критик Павел Руднев считает, что подлинная цель искусства, искусства театра – изменять людей к лучшему. А критика, это то, что на этом поприще, по роду своей театральной специальности, оформляет эмоции спектакля в слова, и проясняет смыслы слов и чувств. Причем, сегодня, учитывая, насколько сложен стал современный художественный контекст, как усложнились и формы, и чувства, и идеи, и коды театра, сколько других искусств и видов творчества пришли в театр в последнее время и какие авангардные позиции стали занимать, - критика уже не столько зеркало сцены, каковой родилась она в 18-м веке, а скорее, далеко не пассивный посредник между сценой и зрителем.
Впрочем, не будет преувеличением сказать, что художественный контекст любой эпохи был относительно своего времени сложен. И всегда эта сложность требовала хорошего толкователя.
Не случайно Петр Вяземский сказал о критике следующее: «Можно родиться поэтом, оратором: но родиться критиком нельзя. Поэзия, красноречие – дары природы; критика – наука; ее следует изучать. И у диких народов есть своя песня и свое красноречие, но критических исследований у них не найдешь. Кроме науки и многоязычного чтения для критика нужен еще вкус. Это свойство и врожденное, родовое, и благоприобретенное; вкус изощряется, совершенствуется учением, сравнением, опытностью».
И вот тут очень важно заметить опять же цитатой из Вяземского - «Опытность - не дочь времени, как говорится ложно, но событий». Вот! Как принято говорить в театре, вот мы и зазернились (от термина «зерно роли» по Системе Станиславского)! В отсутствии массива настоящих художественных событий в нашем местном театральном пространстве актуальная театральная критика практически невозможна…Критика живет и развивается хорошими талантливыми спектаклями.
Просто-напросто потому, что в плохом спектакле ведь нет идей, чувств, мыслей, многослойных смыслов. Как правило, в плохом спектакле вообще смысла нет. И это понятно с первых минут, иногда, даже не надо, чтобы актеры выходили и начинали говорить свои тексты. Вот почему, второй, третий, сто двадцать пятый состав в плохом спектакле имеет шанс спасти себя, но постановку бездарную не спасет. Высиживать на плохом спектакле заставляет только профессиональное правило, но иногда, часто, и оно не помогает.
А хороший спектакль и приходится, и хочется смотреть не два, а много больше раз, разговаривать с режиссером, с актерами, со зрителями, и потом долго-долго, чаще мучительно, рождать рецензию. И еще не факт, что она получится…Чтобы соответствовать талантливому, надо иметь определенные «мускулы». Чтобы их нарастить, надо постоянно сталкиваться с талантливым… Но постоянно – не случается.
Наверное, поэтому так мало у меня по-настоящему критических текстов. В основном - популяризация и пропаганда.
Впрочем, не будет преувеличением сказать, что художественный контекст любой эпохи был относительно своего времени сложен. И всегда эта сложность требовала хорошего толкователя.
Не случайно Петр Вяземский сказал о критике следующее: «Можно родиться поэтом, оратором: но родиться критиком нельзя. Поэзия, красноречие – дары природы; критика – наука; ее следует изучать. И у диких народов есть своя песня и свое красноречие, но критических исследований у них не найдешь. Кроме науки и многоязычного чтения для критика нужен еще вкус. Это свойство и врожденное, родовое, и благоприобретенное; вкус изощряется, совершенствуется учением, сравнением, опытностью».
И вот тут очень важно заметить опять же цитатой из Вяземского - «Опытность - не дочь времени, как говорится ложно, но событий». Вот! Как принято говорить в театре, вот мы и зазернились (от термина «зерно роли» по Системе Станиславского)! В отсутствии массива настоящих художественных событий в нашем местном театральном пространстве актуальная театральная критика практически невозможна…Критика живет и развивается хорошими талантливыми спектаклями.
Просто-напросто потому, что в плохом спектакле ведь нет идей, чувств, мыслей, многослойных смыслов. Как правило, в плохом спектакле вообще смысла нет. И это понятно с первых минут, иногда, даже не надо, чтобы актеры выходили и начинали говорить свои тексты. Вот почему, второй, третий, сто двадцать пятый состав в плохом спектакле имеет шанс спасти себя, но постановку бездарную не спасет. Высиживать на плохом спектакле заставляет только профессиональное правило, но иногда, часто, и оно не помогает.
А хороший спектакль и приходится, и хочется смотреть не два, а много больше раз, разговаривать с режиссером, с актерами, со зрителями, и потом долго-долго, чаще мучительно, рождать рецензию. И еще не факт, что она получится…Чтобы соответствовать талантливому, надо иметь определенные «мускулы». Чтобы их нарастить, надо постоянно сталкиваться с талантливым… Но постоянно – не случается.
Наверное, поэтому так мало у меня по-настоящему критических текстов. В основном - популяризация и пропаганда.
