Пианист-виртуоз, уроженец Иркутска Денис Мацуев несколько раз в год совершает кругосветное путешествие, проводя дома не более 20 дней в году. Интервью с ним приводит РИА Новости.
Для меня отдых — вещь относительная. Загорать на пляже пузом кверху, ничего не делая, — совершенно не мое. От этого я схожу с ума. У меня нет такого понятия, как отпуск, и я всегда совмещаю полезное с приятным.
Заряд энергии на целый год получаю у себя дома, в Иркутске. Я объездил практически весь мир, но Иркутск — самое любимое место на Земле.
Те, кто был на Байкале хоть раз, знают химию этого места и всегда хотят вернуться, а я прожил там 15 лет. Не могу представить себя без энергетики своего дома, природы Байкала, омуля, друзей. Погружение в Байкал придаёт мне сил на полгода жизни в сумасшедшем ритме.
Каждый мой приезд на родину, в Иркутск, на ежегодный фестиваль «Звёзды на Байкале» — это работа практически без сна и отдыха. Я лично встречаю каждого гостя, выступающего на фестивале, парю в бане и окунаю в Байкал. Этого не избежали ни Валерий Гергиев, ни Владимир Спиваков, ни Юрий Башмет, ни Жерар Депардье.
Вся моя жизнь проходит в поездках. У меня до 280 концертов за сезон по всему земному шару — от Америки до Японии. То есть я совершаю несколько кругосветок в год.
Мой дом — это самолёты, гостиницы, концертные залы. И я надеюсь, что обречён ещё не на одну кругосветку.
Бешеный ритм жизни меня заряжает. Я побывал более чем в ста странах и 130 российских городах.
Каждый период жизни связан у меня с любимыми местами. Например, первый раз в Париж я поехал в 14 лет, ещё из Иркутска, и сразу влюбился в него. Был там более 50 раз. И всегда это новые воспоминания, личные переживания, концерты, знакомства, друзья.
Япония — особое место. Обожаю эту страну, преклоняюсь перед её культурой и кухней. Езжу туда каждый год, заряжаюсь энергией. В Японии мне очень хорошо, там созданы совершенно уникальные условия для музыкантов.
И после победы на конкурсе имени Чайковского именно в Японии открылся мой первый фан-клуб.
Поездка в швейцарский Люцерн — абсолютно знаковое событие в моей жизни. Там есть вилла «Сенар», где Сергей Рахманинов жил и работал в 1930-е и написал свои самые известные произведения. И понятно, почему он выбрал Люцернское озеро: очень похоже на Россию.
Я не могу больше месяца где-то находиться, испытываю ностальгию. Какими бы успешными ни были гастроли, меня все равно тянет домой, в свою постель, на свою подушку, к пельменям сибирским, омулю.
Я очень домашний человек, но так получается, что дома провожу не больше 20 дней в году.
Америка — это, конечно, Нью-Йорк. Карнеги-холл я обожаю, это один из моих любимых залов. Я выступал там больше сорока раз, езжу туда каждый год.
По-особому мне нравится Бразилия — стиль жизни людей, пляж Копакабана, кайпиринья (алкогольный коктейль). Бразильцы всегда улыбаются, что бы ни происходило. У них есть внутренний оптимизм, как и у нас, сибиряков.
Сибиряк — это вообще национальность. Я постоянно повторяю: «Сибиряк сибиряка видит издалека».
Хотя национальностей для меня не существует. Мне хорошо везде, если рядом хорошие люди, если хорошо прошёл концерт, если я в хорошей концертной форме.
Лучшая кухня для меня — домашняя. Так, как готовят мои родители, не готовит никто. Они часто ездят со мной на гастроли, если я подолгу не бываю дома. Однажды в Нью-Йорке в номере отеля была небольшая кухня. В день концерта в Карнеги-холле я проснулся, а родители приготовили мне настоящие сибирские пельмени! Я чувствовал себя как дома, и это дорогого стоит.
На гастролях со мной все время происходят какие-то курьёзные истории. И рояль падал на сцене во время выступления, и свет гас в зале. Музыканты оркестра играют по нотам, а в темноте это невозможно, и они постепенно играть перестали. Я же продолжал играть один, импровизировал, пока не дали свет, — и мы начали с того места, на котором остановились.
Но самая, пожалуй, курьёзная история случилась после моего концерта в Карнеги-холле. Была автограф-сессия, и я больше часа расписывался на тысяче дисков. Выхожу уставший из Карнеги-холла. Вдруг прямо на меня бежит женщина с фотоаппаратом и кричит: «Можно, можно? Пожалуйста, пожалуйста!» Я никогда не отказываю поклонникам, это приятный для меня ритуал. Я ей отвечаю: «Конечно, можно, давайте сфотографируемся». А она: «Нет, вы неправильно меня поняли. Можете меня сфотографировать на фоне Карнеги-холла?»
Интервью РИА Новости
Сибиряк — это вообще национальность. Я постоянно повторяю: «Сибиряк сибиряка видит издалека».
Хотя национальностей для меня не существует. Мне хорошо везде, если рядом хорошие люди, если хорошо прошёл концерт, если я в хорошей концертной форме.
Лучшая кухня для меня — домашняя. Так, как готовят мои родители, не готовит никто. Они часто ездят со мной на гастроли, если я подолгу не бываю дома. Однажды в Нью-Йорке в номере отеля была небольшая кухня. В день концерта в Карнеги-холле я проснулся, а родители приготовили мне настоящие сибирские пельмени! Я чувствовал себя как дома, и это дорогого стоит.
На гастролях со мной все время происходят какие-то курьёзные истории. И рояль падал на сцене во время выступления, и свет гас в зале. Музыканты оркестра играют по нотам, а в темноте это невозможно, и они постепенно играть перестали. Я же продолжал играть один, импровизировал, пока не дали свет, — и мы начали с того места, на котором остановились.
Но самая, пожалуй, курьёзная история случилась после моего концерта в Карнеги-холле. Была автограф-сессия, и я больше часа расписывался на тысяче дисков. Выхожу уставший из Карнеги-холла. Вдруг прямо на меня бежит женщина с фотоаппаратом и кричит: «Можно, можно? Пожалуйста, пожалуйста!» Я никогда не отказываю поклонникам, это приятный для меня ритуал. Я ей отвечаю: «Конечно, можно, давайте сфотографируемся». А она: «Нет, вы неправильно меня поняли. Можете меня сфотографировать на фоне Карнеги-холла?»
Интервью РИА Новости
