21-го и 26-го февраля в театре Оперы и Балета пройдёт мини- фестиваль «Корея. Музыка и история», посвящённый 150-летию переселения корейцев в Россию. В рамках фестиваля на бурятской сцене выступят звёзды классической музыки, лирический баритон Юн Хёк Джин, который исполнит партию Жермона в опере Верди «Травиата», а также тенор Чон Тэ Сон, который споёт в опере «Чио- Чио - Сан» Пуччини

Данный фестиваль не первое сотрудничество театра оперы и балета с корейскими классическими исполнителями. Практически весь прошлый год прошёл под знаменем этой страны, и всё благодаря одному очень неординарному человеку – маэстро Но Тэ Чолу, дирижёру и музыканту с мировыми именем, который уже полгода постоянно проживает и работает в Бурятии.

- Маэстро Но, скажите, как Вас занесло в Бурятию?

- Всё просто, я искал вдохновение и нашёл его здесь.

- Судя по Вашей биографии, у Вас отличное элитарное образование, просто безумное количество регалий, наград, оркестров, которыми Вы руководили по всему миру. Всего их около ста, в Европе, Корее, США, России. В том числе «Венский камерный оркестр» в Австрии и оркестр в «Камерном музыкальном театре имени Покровского» в Москве. Неужели в нашем театре есть нечто особенное?

- Россия вообще особенная страна, а Бурятия и вовсе уникальна. Музыка – это моя жизнь, даже больше, это религия. Я люблю говорить, что родился буддистом, потом был христианином, а сейчас я музыкант (смеётся). Ради музыки я готов на всё. У меня есть семья, жена, сын и дочь- студенты, живут в Корее и России, я их очень люблю и забочусь о них, но иногда всё, что мне нужно это читать партитуры, я могу это делать днями напролёт. Улан-Удэ очень спокойный и душевный город, мне здесь комфортно. Поверьте, уже это многого стоит.

В Корее я руководил оркестрами, мы проводили фестивали, мог бы безбедно жить и профессорствовать в престижной консерватории до конца своих дней, но это моя родина, и всё в ней мне знакомо. Мне же было необходимо постигать мир, через музыку, потому, что везде она разная. Поэтому 23 года назад я уехал из Кореи и с тех пор, где только не жил.

В музыку я пришёл поздно, где – то в 30 лет, в настоящую, я имею в виду, в классическую. Десять лет учился в Европе, потом, несмотря на три диплома, поступил в аспирантуру в Нижний Новгород, в консерваторию имени Глинки. Знаете зачем? Чтобы понять русскую музыку. Европейская классическая музыка, Моцарт например это такое аккуратное маленькое трам – пам – пам (напевает), вот - вот как птичка улетит…. Русская классика – это непостижимая мощь, это глубина, такие длинные ноты, струны совершенно другие, ни один из европейских классических оркестров не сможет сыграть Рахманинова или Чайковского так, как это делают оркестры в России. Технически в партитурах русских авторов нет ничего сложного, но вот душа…, её можно понять, только прожив здесь какое – то время, прочитав русскую классику, Горького, Толстого, Достоевского. И вот за этим я поехал в Россию, за душой. Здесь сложная жизнь, и она заставляет думать, а умные мысли рождают прекрасную музыку.

- То есть, чем беднее, тем душевнее?

- Современный мир, глобализация сбивают наши настройки, мешают понять что важнее. Материальное превалирует над духовным. Не буду говорить за других, но мне деньги никогда не приносили счастья и покоя. Три года я жил в США, там не жизнь, а картинка в журнале. Америка – молодая страна, без «толстого» культурного слоя, как в Европе, поэтому спрос на классическую музыку там высокий. В Нью – Йорке ещё есть конкуренция, там есть чему поучиться, чем вдохновиться, но я жил в Лос – Анджелесе. Пять тысяч долларов за выступление, дом, большая машина, дорогие рестораны, пожалуйста, всё для тебя, а счастья нет. Сытой жизни без души хватило только на три года, я уехал в Россию, теперь я в Бурятии. И я счастлив.

- Говорят, что Вы живёте очень скромно, в общежитие театра, это необходимость или Ваше желание?

- На первых порах, когда я только приехал, театр снимал мне хорошую квартиру. Но потом, видя насколько это накладно для администрации, я отказался в пользу пары комнат в гостинице при театре. Меня устраивает. А театр – это моя семья, я не могу жить в роскошестве, когда на это у моей семьи нет денег.

- Как долго вы планируете здесь прожить?

- Я готов остаться здесь навсегда, пока я нужен театру, пока я нужен людям. Моя дочь, кстати, скоро переедет сюда из Нижнего Новгорода, где она учиться в консерватории, будет учиться во ВСГАКи. У меня большие планы здесь. В первую очередь это обмен опытом. За прошлый год мы организовали несколько концертов корейских исполнителей, например к 200 – летию Верди в Филармонии исполняли арии из его лучших опер, «Отелло», «Аида», «Травиата» и т.д. Тенор Йохан Пак, лирический баритон Хёк Джин, сопрано О Ми Сун яркие представители итальянской оперной школы, они по 10 лет жили и живут в Италии и знают уже все нюансы исполнения. Итальянскую оперу нужно «говорить», а не «читать», это очень важно.

Во – вторых у меня есть планы помочь бурятским музыкальным учебным заведениям, например, я могу преподавать. В музыкальном колледже мы уже договорились, идут переговоры со ВСГАКи. Также вашей академии культуры срочно необходим профессор по скрипке, потому, что из –за его отсутствия на струнное отделения нет набора, а это плохо, у оркестра должна расти смена.

- Кстати недавно стало известно, что вы учредили именные стипендии в музыкальном колледже имени Чайковского и подарили три ученические скрипки….

- Студентов нужно поощрять, я это делаю везде, где работаю. Музыка - моя религия, помните? (смеётся).

- А как Вам бурятская опера? Например, Энхэ Булат Батор?

- О, это просто супер! Недавно мне дали её почитать. Это такой симбиоз русской сильной оперы и некоего неуловимого азиатского звучания, такого я ещё не слышал, это очень интересно, очень хорошо. Вот это надо показывать миру, с этим можно гастролировать.

- Отвечает ли вашим требованиям оркестр театра Оперы и балета? Например, бывший, скандально известный художественный руководитель и дирижёр Антон Лубченко называл наш оркестр баранами и применял очень жёсткие методы работы.

- Я не художественный руководитель в театре, я просто один из четырёх дирижёров. Как о человеке, о Лубченко и его методах работы с людьми ничего сказать не могу, просто потому, что не знаю , но видел записи его концертов на ютьюбе, впечатление такое- он хороший музыкант, но не очень хороший дирижёр.

А вообще художественный руководитель не может быть скандалистом априори, это немного не та должность, где допускается творческая истерика. Худрук должен любить своих музыкантов, должен вдохновлять их, худрук – это лицо театра или оркестра, хорошее лицо – много спонсоров, плохое лицо – мало спонсоров.

- То есть спонсоры в классической музыке очень важны?

- А как же! Это вообще один из самых важных пунктов. На одно только турне оркестра необходимо от ста до двухсот тысяч долларов, где их взять? Такие деньги могут дать только спонсоры. И неправда, что интереса к классической музыке у бизнеса нет, ещё как есть. Классика – нетленна, это элитарное, совершенное искусство, сравнимо только с классической литературой. Конечно, иногда в погоне за спонсорами классические оркестры забывают о своём предназначении и начинают играть тот же джаз, потому, что он нравится публике, а соответственно и спонсорам. Я ничего против джаза не имею, но есть же специальные джазовые оркестры, давайте тогда в филармонии дискотеку устроим, можно заработать денег вообще без проблем.

- Однако если взять Южную Корею, сейчас Ваша родина больше известна поп – музыкой, певец PSY стал, например, открытием в мировом шоу – бизнесе в прошлом году.

- Мне жаль это признавать, но вместе с экономическим ростом в Корею пришла и американизация. Все эти молодёжные группы – это американизированная калька, как кока – кола и фаст – фуд, это не есть хорошо. Но в Корее это понимают, сегодня интерес к классике как никогда высок, только в Сеуле около двадцати оркестров, исполняющих классическую музыку. Потихоньку всё наладится, я в это верю, сообщает «Номер один».