Сотни хабаровчан, как и жителей Бурятии, каждый месяц отправляются в Южную Корею на нелегальные заработки. Строят дома, собирают урожай, добывают морепродукты. Словом, поднимают экономику чужой страны

«КП-Хабаровск» опубликовала рассказ хабаровчанина о месяце в Южной Корее.

- Слушай внимательно: доезжаешь до Гванджу, ночуешь, утром пересаживаешься на автобус до Тамкока, там - на паром до Камиля, тебя встретят и устроят.

С агентом Юной мы сидим на скамейке в зале аэропорта Инчон - одного из крупнейших в мире. По договоренности с хабаровским агентством, которое отправило меня на заработки в Южную Корею, Юна встретила меня и снабдила инструкциями по дальнейшему продвижению до конечной точки на юге страны - острова Камиль-до.

На острове десятки частных хозяйств, которые многие годы поставляют на азиатский рынок деликатесную морскую капусту ташиму. Этот бизнес семейный, но не так давно его владельцы поняли: чем горбатится на морских фермах самим, гораздо выгоднее нанять рабочую силу из-за рубежа.

Мне обещали много работы и много денег. Переводя на калькуляторе местные воны в рубли, получалось около пяти-шести тысяч рублей в день.

Главное, после прилета как можно натуральнее изображать из себя туриста, которому кроме местных достопримечательностей ничего не нужно. Если таможня заподозрит в тебе мигранта, прибывшего за «длинным рублем», то сразу отправят в сторону дома. Работать где ни было в Корее гражданам СНГ запрещено. В преддверии зимней Олимпиады подозрительность людей в форме усилилась в десятки раз. Говорят, разворачивают назад иногда - целыми бортами. Но я - вылитый турист. Даже сосиски в рюкзаке не проверили.

Юна - русскоязычная кореянка, получившая гражданство своей исторической родины. Она отлично знает язык, легко читает иероглифы. Агентов из России, подрабатывающих в Корее трудоустройством мигрантов - сотни. За каждое такое сопровождение представитель агентства получает свой процент. По договору гарантированы работа, ежедневная зарплата и урегулирование возможных финансовых и бытовых споров.

- Бывает, хозяева платят зарплату или не каждый день, или не полностью, - предупреждает девушка. - Пишите сразу по ватсапу. А еще лучше, купите сим-карту за 1,5 тысячи рублей, и звоните.

На тот момент мои расходы составили: 10 тысяч рублей за гарантию трудоустройства и 13 тысяч рублей на перелет. Переезд от аэропорта до капустных краев облегчил кошелек еще на пять тысяч рублей. Сим-карту я решил покупать в крайнем случае.

Дорога до Гванджу заняла около четырех часов. Главное впечатление - от дорожной инфраструктуры. Чего стоит лишь 10-километровый мост с Инчона до материка. Многоуровневые развязки, тоннели, четкая разметка, чистые автомобили и, главное - идеальные дороги. Кстати, за все время пребывания в Южной Корее не увидел ни одной аварии.

Агент поделился со мной еще одним секретом, который в будущем ни раз пригодился: жить в сауне. Сами корейцы чуть ли не каждый день после работы приходят сюда помыться, погреться, заодно перекусить, посмотреть телевизор и поспать. В стране куча холостых мужиков, спешить им некуда.

Саун в каждом городе много, они отличаются сервисом, количеством этажей, парных, бассейнов, комнат отдыха. Стоимость в пересчёте на наши деньги - от 600 до 1200 рублей за сутки (одноместный номер в гостинице стоил около 3 трех тысяч рублей). Расположены они, как правило, в торговых центрах, соседствуя с разнообразными ресторанчиками.

В одном из них я и поужинал, заплатив за большую чашку лапши с бульоном 500 рублей. Это дорого, в городских столовых можно купить лапшу и за 150 рублей, а в супермаркетных стаканчиках еще дешевле.

Рано утром я уже плыл на пароме. Камиль встретил туманом и силуэтом мистера Кима на берегу. Этот агент непосредственно соединяет работодателя и работника. По слухам, за каждого мистер Ким получал от хозяина фермы около 9 тысяч рублей.

Он устроил меня в небольшом гостиничном номере с телевизором, вентилятором и матрацем на полу. И побежал договариваться за нового русского.

По батареям пустых бутылок в коридоре и на улице, я понял, что моих соотечественников в округе не меньше роты. На острове трудились россияне из Улан-Удэ, Владивостока, Хабаровска, Иркутска, Омска. Часть - завсегдатаи, из года в год приезжающие в сезон «рубить капусту».

Хозяева предпочитают молодых и худеньких - чтобы больше работали и меньше ели. Мужчины добывают ташиму и транспортируют, женщины раскладывают ее на земле и сушат. Позже в супермаркете я увидел конечный продукт - 200 грамм по 1200 рублей.

Вечером в номер постучалась познакомиться бурятка Дарима. Она жила до не давних пор на соседнем острове Синдо. За месяц заработала на ташиме 2,8 миллиона вонн, почти 160 тысяч «деревянными». Из-за отсутствия магазина и вайфая, выпросилась на Камиль. К слову, почти на всей территории Кореи целых две сети бесплатного Wi-Fi.

- За один сезон мы добываем шесть - восемь грузовиков капусты, - рассказал мне вечером приморчанин Олег в уличном кафе. - На зарплату троих работников, включая расходы на агента, саджану - хозяину достаточно продать одну машину. Все остальное - его чистый навар.

Еще один вид работ на острове - уход за моллюсками, их выращивают на плантациях прямо в море. А рядом со многими домами высятся целые заборы сеток с уложенными в них пустыми ракушками. Этот труд дешевле в два раза, потому как не сложный. Ходишь, поливаешь ракушки водой, отбираешь те, что выросли до кондиции.

Некоторые агентства по трудоустройству, которые как грибы стали появляться в России, были созданы бывшими работниками вот таких капустных и ракушечных плантаций.

Мистер Ким безрезультатно договаривался насчет меня два дня. То ли мой брутальный вид пугал хозяев, то ли из-за начинающегося сезона дождей они не согласились брать в семью «лишний рот». Ведь владельцы фермы должны обеспечить работника не только жильем, но и трехразовым питанием. А сбор ташимы - всего три-четыре недели в году, после чего капуста становится непригодной для продажи. После долгих и бесплодных смотрин решили меня отправить обратно на материк, в поля.

По большему счету работа на полях в Южной Корее считается женской. Отражается это целым миллионом «вонючек» меньше, чем на море. Собирать картофель или баклажаны с семи утра до семи вечера, в летний зной или месить грязь на полях после дождей - то еще удовольствие.

Выгодно попасть на сбор арбузов, - рассказывал мне в автобусе казах Асхат. - Можно заработать и 150, и 200 долларов в день, как договоришься с саджаном. Но это самая тяжелая работа, только узбеки выдерживают. А русские сбегают с арбузных плантаций через день с надорванными руками. Нагрузят в одноколесную тачку гору арбузов, вези ее по кривым тропинкам между рядками. Мало того, что навык надо иметь, так за каждый разбитый арбуз - штраф. А зарплата зависит от того, сколько бригада за день арбузов загрузила.

Асхат с земляком Сириком в Корее - с сентября прошлого года. Они уже прожженные нелегалы. Если их поймают сотрудники миграционной службы, то арестуют и вышлют из страны с запретом на ее новое посещение. Но вышлют только тогда, когда у них будут деньги на авиабилет, а до тех пор - тюремная камера. Хорошо на островах почти нет полиции. В больших городах приходится оглядываться.

Работали они и на стройках, и на капусте. Дома - семьи, дети. Каждый месяц стараются выслать хотя бы тысячу долларов. Но пока больше расходов. За полгода различным агентам за трудоустройство Асхат заплатил больше тридцати тысяч рублей. А трудоустраивали по-честному не всегда.

Нынче вариант вроде верный. Бывший саджан вновь зовет к себе в Андонг на строительство десятиэтажки. Зарплата - почти сто долларов в день. Я еду с ними, терять нечего. Агенты сообщают: с этого момента больше за меня не отвечают.

Мы проехали полстраны до самого дома саджана на такси за десять тысяч рублей. Так было безопасней для ребят и быстрее.

И уже в шесть часов следующего утра вышли на стройку. Чем она хороша: в пять часов дня ты свободен. Хозяин сам развозил всех работников на объект и по домам, кормил на убой в кафе три раза в день, обязательными были два 15-минутных перерыва с соком и чокопаем.

По-корейски специальность называлась «моксу». Моксушник - плотник-бетонщик по-нашему. Заходишь на готовый этаж и специальной монтировкой отрываешь помы - сборные конструкции, в которые заливается бетон. Нюансы понимаешь быстро - надо оторвать крючки, крепящие пом, поддеть его и дернуть. Вовремя отскочить или убрать ноги, чтобы не отдавило - эти щиты бывают весом до десяти килограммов. Также отрываются тяжеленые углы, нижние и верхние балки, фанера, крепящая потолок. Для безопасности выдали каски, а вот аджоны (защитную обувь с металлическими стелькой и носком) пришлось покупать потом самому.

Все конструкции и инструмент через отдушину в потолке закидываются вручную наверх, где уже гремят молотки - начинаем сборку новой опалубки. В четыре дня возводили по этажу.

Честно признаться, раньше к стройке я отношения практически не имел. Тут нужны опыт и сноровка и, конечно, знание инструментов на корейском. Что кому подать, куда идти, что делать - понимаешь далеко не сразу, а работать надо быстро. У десятка китайцев все получалось ловко, они понимали специфику работы и язык, и платил им саджан гораздо больше.

Работать приходилось в душных непроветриваемых помещениях, истекали потом и, местами, кровью. Через десять дней от постоянных болей я просто не мог оторвать спину от матраса.

- У саджана нет времени учить вас с Сириком, - виновато переводил Асхат. - Ему проще нанять еще нескольких китайцев. Зарплату за все отработанные дни он тебе вышлет. Езжай в Ансан, там есть русские и работа.

Ансан - многомиллионный промышленный пригород Сеула. Здесь расположены сотни пищевых, химических, фармацевтических и других заводов. Только одно маленькое предприятие, на котором я пару недель гнул арматуру, в смену выдавало 200 тонн продукции. Общие объемы строительства и производства - космические.

Когда начинается дождь, корейцы стараются не выходить из дома: ядовитые осадки считаются одной из причин плешивости местных жителей.

В Ансане также множество бирж труда, самушелей. С зарплаты каждого наймита они берут по 10%. На любом орбайте один и тот же разговор: где найти денежную работу.

- Чем хорош самушель: хочешь идешь на работу, хочешь - нет, - объяснил мне кореец Алик с Сахалина. - Но тогда пропущенный день у тебя в минус, придется самому покупать еду, тратить уже заработанные деньги на дорогу, сигареты. Здесь все дорого. Потому купи проездной в любом магазине на все виды транспорта, включая метро. А курить брось.

Найти биржу, которая трудоустроит русского на завод или на стройку - большая удача. Миграционная служба в этой части страны работает внимательно и жестко. На улицах люди в салатовой форме проверяют документы у иностранцев, на производстве регулярно случаются облавы. Если поймают на работе, то по закону за каждого нелегала предприятие штрафуют на 15 миллионов вонн. У бдительных мигрантов ушки на макушке, и они всегда готовы пуститься наутек, было бы куда бежать.

Рассказывают, в преддверии футбольного чемпионата мира из страны выслали почти всех мигрантов. В результате, экономика Кореи упала почти вдвое: хангуки за такую зарплату пахать на ломовой работе давно отвыкли, заводы не могли обеспечить заказы и банкротились. Пришлось возвращать.

Сегодня в этом городе работают тысячи мигрантов: пакистанцы, китайцы, непальцы, малазийцы, африканцы. И много, много русских и русскоязычных со всего Союза. Особенно много корейцев из Приморья, Сахалина, Узбекистана. Их в отличие от коренных жителей - хангуков, называют вигуками.

Те, кто перебрались на историческую родину на постоянное место жительства, работают также как все - женщины в обслуге гостиниц и саун, мужчины - на стройках и заводах. Их обучают родному языку и местным законам, значит, возможностей больше. Единицам удается открыть кафе или магазин. И тем, кому надоел рис, не сложно отыскать свежий хлеб, отведать горячего борща или самсу. Только не дешево.

Косте из Уссурийска повезло с женой - кореянкой, они получили пятилетнюю визу. Мы познакомились перед его отъездом в Россию. В Ансане на заводе металлоконструкций супруги на пару зарабатывали 4,5 тысяч долларов в месяц. Через два года купили трехкомнатную квартиру, отремонтировали и обставили.

- Трудились без выходных, часто ходили в «яган» - ночные смены, они оплачиваются больше, жили в общежитии при заводе, на всем экономили, - рассказывал парень. - Пока на жизнь нам хватит, отдыхать будем долго.

Мигранты, ограниченные двумя-тремя месяцами пребывания, селятся компактно по национальному признаку, недалеко от биржи, чтобы меньше тратиться на дорогу. Самое дешевое жилье - кошевон, общежитие, обходится в 12-13 тысяч рублей в месяц. Примерно, трехдневный заработок. Это малюсенькая комнатка, куда помещается лишь кровать и чемодан. Наиболее выгодный вариант - снять однокомнатную квартиру на двух-трех человек.

Мне этот вопрос решить так и не удалось. Ночевал в саунах, в парках и на крышах, и в церкви для мигрантов, и у случайных добрых знакомых.

Аслан, приютивший меня на пару дней, знает все о жизни в Корее: живет нелегалом уже 12 лет, «малярит» на крупном заводе. Несмотря на то, что работа сезонная, в состоянии арендовать двухкомнатную квартиру, которая с интернетом, электричеством и коммуналкой обходится почти в 30 тысяч рублей. При этом необходимо было заплатить хозяину 120 тысяч в качестве залога. К тому же мой знакомый любит общаться с кореянками, что даже для большинства хангуков - дорогое удовольствие. Периодически у Аслана появляется аллергия на краску: слезятся глаза, краснеет кожа.

- Везде есть плюсы и минусы: на заводе больше трудишься, однако меньше получаешь, работа, как правило, не сложная, - учит он. - На стройке заработаешь больше, но есть риск упасть или на гвоздь наступить. А попадешь на камни, которыми облицовывают фасады зданий, то и сломаться не долго. Комфортно строить теплицы, хотя это временный вариант или грузчиком на почтовом терминале, где работают прохладными ночами. Правда, там негры, отдых короткий, едят и спят прямо в туалете. В любом случае из тебя все соки выжмут. Главное, чтобы здоровья хватило.

Свою работу я нашел все-таки через самушель. На автомобильном заводе, мы прессовали усиление для кузовов автомобилей марки «Шевроле». Десятки прессов, сотни рабочих. Есть большие прессы, за которыми стоят группами - один кладет заготовку, другой переворачивает, третий снимает, четвертый укладывает. Для производства некоторых деталей несколько прессов объединяют в одну линию.

Есть прессы одиночные. Левой рукой взял стальную пластину - положил, нажал на кнопки, правой рукой убрал на линию в стопочку. И так четыре-пять тысяч раз за смену. Для каждой детали - свой захват, свое движение. Двойные перчатки, обмотанные для надежности изолентой, не выдерживают острых кромок и рвутся через пару часов. Кто порезался - сразу отчисляется навсегда.

Все вокруг бумкает и грохочет. У бригадиров нет времени что-то объяснять. Носясь между нами на вертких погрузчиках, они контролируют весь процесс, меняют оголовки, увозят корзины с готовой продукцией на склад. Сидеть нельзя, отдыхать нельзя, транспортерная лента движется, заказ оплачен, заказчик ждет товар.

Выпал из общего ритма, переставят на менее ответственную работу или уберут вовсе.

После первой смены гудят ноги, ломит спину, в голове - опилки. Есть два пятиминутных перерыва, полчаса на обед и ужин. Самая тошниловка начинается после шести часов вечера, когда ты понимаешь, что надо отработать еще три часа. Кажется, что это невозможно.

Зачем нужен этот ад, пусть и за четыре тысячи рублей в день? Но скоро ко всему привыкаешь, поешь песни, дабы не заснуть от монотонности и жуткой жары, ставишь рекорды собственной производительности, и вспоминаешь родных, чтобы убить нескончаемый поток времени.

Интересно, что через самушель на наш завод ходили и почтенные хангуки. Они здесь вкалывали молодыми в штате. Семьи нет, пенсии нет: капитализм же махровый. А делать они ничего кроме своей работы не научились. И жизнь у них - одна работа. На заводах даже ввели два коротких дня, чтобы дети хоть родителей видели. Но все бесполезно, работают в Корее от студенческой скамьи до гроба. Иначе день - в минус.

Через месяц я с облегчением прощался с этой удивительно трудолюбивой страной. Много денег заработать не удалось. Говорят, с первого раза - это редкость. Многие рискуют и приезжают во второй и в третий. Если что, дорогу теперь знаю.