В июльском номере научно-популярного журнала «GEO» появилась обзорная статья о самых важных проблемах Байкала последних лет, начиная от падения уровня озера до зарастания его водорослями:
«Село Посольское — это две параллельные улицы одноэтажных бревенчатых изб и рыбзавод с надписью «Слава труду!» на фасаде. Главная достопримечательность — белокаменный мужской монастырь, которому триста с лишним лет. Давным-давно, рассказывают местные (которые сами этого времени, конечно, не застали), в монастырской церкви не пользовались купелью, а младенцев выносили крестить прямо в Байкал, куда из монастыря вела лестница. Сейчас это было бы труднее: между монастырскими стенами и Байкалом метров семьдесят — сначала кочки с сухой болотной травой, потом песок вперемешку с галькой.
И наконец, самое глубокое озеро на планете. Начинается оно полосой воды глубиной с лужу, где плавает недовольная чайка, почти задевая брюхом дно. Дальше, метрах в десяти от суши, полоса сугробов из ледяной крошки, которую волны пригнали к берегу — пусть на улице и начало мая.
Вода в озере стоит на самой низкой за много лет отметке: 455 метров и 87 сантиметров над уровнем моря. В январе информагентства сообщили, что Байкал опускается ниже критического уровня в 456 метров. В Кабанском районе Бурятии, к которому относится и Посольское, жаловались на пустые колодцы и на дым от горящих посреди зимы торфяников: торф загорелся, когда вода ушла из окрестных болот.
Формула народного гнева — так, по крайней мере, выражались местные жители на форумах — была простая: «энергетики слили Байкал».
Почему энергетики? Еще 56 лет назад, в 1959-м, Байкал превратился в водохранилище, уровень которого регулируют люди. Ангару — единственную реку, которая вытекает из озера — перекрыли плотиной Иркутской ГЭС. Это первая в цепочке (специалисты говорят — «в каскаде») из четырех электростанций на одной реке, которые обеспечивают энергией пол-Сибири: последняя, Богучанская, стоит на 1270 километров ниже первой по течению Ангары.
Байкал — нечто вроде гигантской батарейки, которая накапливает в себе стратегический запас энергии и заставляет турбины крутиться. Сколько ГЭС дадут электричества, напрямую зависит от того, насколько быстро из озера спускают воду.
Главный инженер Иркутской ГЭС Евгений Колесников устраивает экскурсию по огромному залу плотины, внутри которого, кажется, запросто мог бы взлететь, развернуться и приземлиться легкомоторный самолет. По крыше зала ездят неслышные из-за гудения турбин автомобили: плотина — это еще и часть городского моста с оживленным движением.
Уровень воды по левую руку на 30 метров ниже, чем по правую. Поэтому слева высокие стеклянные окна, а справа глухая стена, на которую всей своей тяжестью давит Ангара. По центру стены — десятиметровой высоты картина маслом в тяжелой раме: Ленин в полный рост позирует на фоне ГЭС, построенной через 35 лет после его смерти. Да и весь остальной антураж внутри не менялся с 1950-х: высокие мраморные плинтусы, старые стенные шкафы из светлого лакированного дерева со скругленными углами, и вместо офисных ртутных ламп-трубок — светильники из молочного стекла на гнутых латунных ножках, выступающие из стен.
Колесников называет цифры. 7,2-метровый стальной винт турбины весит 100 тонн и делает 83 оборота в минуту. Прямо сейчас одновременно крутятся пять таких винтов, и вместе они пропускают через себя каждую секунду 1300 тонн байкальской воды.
Сразу после строительства плотины средний уровень Байкала поднялся на метр (что заставляет как минимум усомниться в истории про крещение младенцев прямо у монастырских стен в Посольском — сто лет назад вода стояла все-таки ниже). А уровень реки на подступах к Иркутску поднялся на 30 метров; это высота десятиэтажного дома.
Ради ГЭС пришлось затопить 70 километров еще дореволюционной Транссибирской магистрали от Иркутска до Байкала: теперь рельсы с царскими клеймами лежат и ржавеют на 30-метровой глубине, и только у самого берега озера можно найти место, где они выглядывают из-под воды. Дальние поезда в сторону Владивостока с тех пор идут обходным путем.
Электростанция, которая до такой степени заставила окружающий мир подстраиваться под себя, — сама заложник огромного множества ограничений. Решение, какую часть Байкала можно слить, принимают все равно не здесь, а в Красноярске, в Енисейском бассейновом управлении (Ангара впадает в Енисей). А на ГЭС выполняют готовый план.
Каждый сантиметр уровня Байкала — это примерно 300 миллионов тонн воды. Но бывает так, что каждый сантиметр многое значит.
Во-первых, воду из Байкала нельзя сливать слишком медленно. Ангара ниже по течению обмелеет, станет несудоходной. Слишком быстро тоже нельзя — иначе Иркутск затопит.
А если зазеваться во время паводков, когда всюду тает снег, то поднимется сам Байкал — и под воду уйдут жилье и дороги по его берегам.
Весной 2014 года ученые из Лимнологического института Сибирского отделения РАН в Иркутске пообещали энергетикам бурный приток в озеро. И энергетики заранее (потому что лишние миллиарды тонн никак не спустишь за день) начали готовиться. Байкал опустили до отметки 456 метров и 5 сантиметров. С января по май 2014 года, пока весь снег еще не растаял, на ГЭС спускали через плотину по 2000 кубометров в секунду, в полтора раза больше, чем сейчас. Колесников с огорчением говорит: «Год был крайне засушливым». В июле в бассейне главных рек, впадающих в Байкал, выпало вдвое меньше осадков, чем ожидалось; в августе и сентябре ситуация была немногим лучше. И к ноябрю2014-го стало окончательно ясно, что зимой Байкал опустится ниже критической отметки.
Лимнологический институт — это брежневская четырехэтажка с бесконечными коридорами в иркутском Академгородке. Слово «лимнология» означает «озероведение», и во всей России есть ровно один НИИ, посвященный этой науке. …
Гидрологи Николай Гранин со своим коллегой Валерием Синюковичем первым делом уточняют смысл слов «критический уровень» из сообщений о том, что Байкал вот-вот обмелеет. Переход этой черты, судя по тревожной интонации зимних новостей, мог бы означать, что дальше начнутся необратимые изменения. Что вымрет добрая половина видов рыб. Что скоро Байкал ждет судьба Аральского моря.
Но ничего такого он не означает. 456 метров и 457 метров над уровнем моря, верхний и нижний критический уровень — это просто цифры, придуманные чиновниками 14 лет назад. В бумаге, датированной 2001-м и подписанной тогдашним премьер-министром Михаилом Касьяновым, говорится, что озеру нельзя позволить выходить за эти границы. Правительство просто сузило до одного метра (то есть примерно вдвое) старый коридор колебаний уровня из советских проектных документов ГЭС образца 1959 года. До постановления правительства озеро десятки раз пересекало обе границы, а в 1982 году и вовсе опустилось на 73 сантиметра ниже «критической отметки» — но никакой катастрофы не случилось.
Никто из ученых, ни в Иркутской области, ни в Бурятии, не может назвать экспертов, которые вывели новые границы диапазона и подсказали их чиновникам.
…У желтокрылки невыразительное тело кильки и огромные по сравнению с телом драконьи перепончатые крылья. Вообще-то это грудные плавники, но байкальский бычок-желтокрылка пользуется ими совсем не так, как большинство остальных рыб. После того как самка выметывает икру, самец зависает над ней на срок до 80 суток — и все это время крыльями-плавниками, как веером, гонит к икре насыщенную кислородом воду. Если вода отступает, упрямая рыба никуда не уходит и гибнет рядом с невылупившимися мальками.
По большому счету бычку не так важно, на какой именно отметке держится уровень озера. Но резкие перепады этого уровня убивают рыбу и ее потомство.
На судьбу неудачливых самцов желтокрылки можно было бы махнуть рукой — в конце концов не краснокнижный вид. Однако проблема в том, что на бычков приходится чуть ли не 80 процентов всей биомассы рыб легендарного озера. С точки зрения биолога, главные здесь они, а не омуль или нерпа.
Желтокрылке — и в конечном счете вообще всему живому в Байкале — угрожает нитчатая водоросль спирогира и ее родственники. Водоросли плотным слоем облепляют те места, куда бычок приходит метать икру. Ххтиолог Игорь Ханаев из Лимнологического института считает, что они размножились из-за стирального порошка, который сбрасывают в канализацию на байкальских турбазах: это самый доступный источник необходимого спирогире фосфора.
Если бы все бычки вышли нереститься одновременно, им бы не хватило места в прибрежной полосе уже сейчас. Поэтому у бычка есть три разные популяции (они же — расы), которые выметывают икру в разные месяцы. Вместе с перепадами уровня водоросли, способные набирать массу с момента таяния льда и до декабря, оставляют рыбе совсем уж немного выбора, где и когда заводить потомство…
Институт Байкальского института природопользования расположен в столице Бурятии Улан-Удэ, на противоположном от Листвянки и Иркутска берегу Байкала. Граница между двумя регионами, Иркутской областью и Бурятией, проходит по середине озера и делит его напополам. И ученые по разные стороны границы относятся к изменению уровня слегка по-разному.
Но судьбу озера решают не там и не там, а в Монголии. Все школьники знают: в Байкал впадает триста с лишним рек. Но 70 процентов воды приносят всего три из этих трехсот — Селенга, Верхняя Ангара и Баргузин. Только на Селенгу приходится 50 процентов. Она берет начало в Монголии — и там, в Монголии, ее собираются в близком будущем перекрыть, чтобы добывать электричество. Можно было бы покупать у России, но Россия продает его за границу по цене в одиннадцать раз выше, чем потребителям в Иркутской области — по девять рублей за киловатт-час вместо 80 копеек.
Могут ли перепады уровня — сейчас или потом, когда (и если) Монголия построит свои ГЭС — уничтожить озеро? Средняя глубина Байкала — 700 метров, а все колебания уровня за год — максимум два метра, успокаивает директор Байкальского музея Владимир Фиалков.
Но тут само просится сравнение с Мировым океаном. Средняя глубина океана еще больше — около 4000 метров, однако весь мир не на шутку переживает, что будет, если из-за изменений климата его уровень поднимется на несколько десятков сантиметров к концу столетия. Ученые знают, что вроде бы медленный рост средней температуры на планете (и вместе с ней уровня океана) приводит к резким погодным катаклизмам — от наводнений и засух до ураганов.
Байкал — еще и модель глобальных изменений климата в миниатюре. В Бурятии средняя температура за сто лет наблюдений поднялась на 1,8 градуса Цельсия, в Монголии — на 2,3 (тогда как в среднем по миру — всего на 0,7). Последствия? «Колебания уровня Байкала стали более резкими», — говорит и. о. директора Байкальского института природопользования Ендон Гармаев. Огромное озеро становится малопредсказуемым благодаря климату, а энергетики со своими ГЭС или даже туристы со стиральным порошком имеют массу возможностей подтолкнуть качели, которые раскачались по другим причинам.
Поэтому то, что мы имеем дело с большой вещью, еще не гарантирует, что мы не сумеем ее испортить».
