Наступило недолгое затишье в театральной жизни нашего города. Все театры ударно завершили сезоны – ГРДТ официально закрылся еще в середине мая премьерой, и вот буквально на днях «вдогонку» сыграл еще одну премьеру. Бурятский театр драмы закончил сезон показом будущей премьеры. Оперный - оперным фестивалем, под занавес которого так же показал почти премьеру, возобновив старый спектакль. «Ульгэр» планировал закончить сезон премьерой - не случилось. Таковы гладкие факты

А вот фактура уже совсем иная, не гладкая, а очень даже шероховатая. Об этом заставляют говорить и качества «аккордов» завершивших сезон, и в целом то качество, с которым театры прожили прошедший сезон. Качество это, конечно, же неоднородно, потому, что театры неоднородны по степени своей актуальности.

Однако рассуждать о степенях невозможно не определив, а актуальны ли вообще Улан-Удэнские театры? Но для начала надо понять, что такое актуальность театра, какой театр считать актуальным? Поскольку вопрос глобален, есть смысл его конкретизировать. Например, так - сегодня актуален театр директорско-продюсерский, или режиссерско-художественный, театр художественной идеи? Светило отечественной науки о театральном деле Геннадий Андреевич Дадамян утверждает, что пришло время директорского театра и режиссеры должны передать эстафетную палочку директорам. Угу. Наши театры лет двадцать были ведомы «желтомаечными» директорами, и докатились до безрадостного художественного финиша… Хочешь, не хочешь, но придешь к выводу, что театр без художественной идеи опровергает сам себя.

Итак, актуальный театр - художественно-идейный, и, разумеется, хороший, красивый, умный, успешный, востребованный, любимый. Не театр, а просто жених какой-то! И так же далек от реального того, с кем приходиться жить после свадьбы. Да и понятия о красоте, уме, хорошести, и прочем, у разных людей могут очень и очень разниться, и выяснять, что такое хороший, красивый, умный, любимый, это все равно, что выяснять, что такое счастье.

Поэтому, рационально будет остановиться на рациональном - актуальный театр, это театр, востребованный зрителем.

Ну что ж, в этом случае у нас супер актуальные театры! Свершилась премьера, случился артистический юбилей, мелькнул заезжий гастролер, грянул фестиваль – театры востребованы, упиваются аншлагами. Но ушел случай, и вместе с ним ушел и случайный зритель! Ушел до следующей возможности, как теперь принято говорить, «зачекиниться» на престижном событии. А любой театр такую возможность обязательно предоставит, дабы не остаться лицом к лицу… с собственной повседневной не востребованностью. Ведь ни для кого не секрет, что на обычные репертуарные спектакли спроса нет. Количество проданных через кассу театра билетов на не премьерный спектакль ярко демонстрирует, что не зритель делает дополнительное телодвижение – специально идет в кассу за билетом, а театральная служба по организации зрителя должна исполнить ряд «танцев с бубнами» – заслать распространителей, предоставить скидки и льготы, придумать какую-то акцию, заманить бонусами. Только таким образом достигается цель – нагнать зал. А то, что в результате таких усилий театр из «жениха» превращается в подразделение собеса, или пенсионного фонда, уже не важно. Победителей не судят.

Очевидно следующее – актуальны события, которые случаются в наших театрах, но повседневная деятельность театров не актуальна. Идут на событие, но в театры не ходят. И это объяснимо. В этом творческом виде, с этим театральным мышлением, с этим качеством и уровнем спектаклей, с отсутствующим, извините, месседжем, и отсутствующим, извините, дискурсом, наши театры не интересны даже министерству культуры. В том смысле, что сотрудники этого ведомства ходят в наши театры так же, как и все остальные люди, по случаю, или долгу госслужбы.

А, собственно, зачем люди идут в театр? Минуя перечисления разных социальных, психологических, ментальных, и иных, причин, смею утверждать, что люди идут в театр за эмоциональными, интеллектуальными, моральными ресурсами. Собственно, все виды творчества пополняют эти ресурсы, но у театра есть уникальная способность за полтора-два часа человека в этом смысле полностью обнулить и перезагрузить. Театр, посредством эмоций и переживаний способен давать колоссальную пищу уму, будить сознание, влиять на состояние и настроения умов и душ. Актуальный театр - это влиятельный театр!

И вот как раз именно поэтому нельзя наши театры назвать актуальными. Увы, но они ни на что не влияют… Чтобы влиять, театр должен стать авторитетным, стать важной, необходимой частью жизни человека. Чтобы стать такой необходимой частью жизни, надо не только соответствовать каким-то чаяниям, запросам, порывам, мыслям, вопросам человека, надо побуждать человека к этим порывам, мыслям, вопросам, ответам, запросам. Актуальный театр, все время поднимает перед человеком планочку. Давай, говорит театр, давай, ты лучше, ты чище, ты умнее, ты добрее, ты человечнее. Это касается не только идей и тем, но и форм. Современный театр сегодня, это тотальный эксперимент с формой спектакля, с формами и способами актерского существования, с формами и способами зрительского восприятия. Давай, говорит, театр, давай, посмотри на предмет, или вопрос не так, как привык, сумей посмотреть иначе, сумей увидеть другое, то самое, увидеть главное! Сегодня театр - это сплошной разрыв шаблонов, когнитивный диссонанс, и нарушение границ. Но только не наши театры, которые, как показал этот сезон, находятся в непосредственной близости застоя, с разницей лишь в направлении движения и количестве шагов.

Русская драма делает один шаг от застоя, и два назад, то замахнется на умниц, интеллектуалов, изысканнейших стилистов и эстетов Уйльда и Стоппарда, то выдает под занавес сезона совершенно никчемную импотентскую постановку столь же импотентской пьесы – не буду даже упоминать авторов.

Оперный, вопреки недавно публично объявленному министром культуры республики Ренессансу, в застое по пояс. Когда две программные постановки сезона – балет «Бахчисарайский фонтан» и опера «Аида», могут поведать зрителю, только о том, что одолели, разучили, закупили, пошили, изготовили, а более ни о чем, то хоть изобъявляйся. Но эта «Аида» все равно будет оперой про то, как бурятский театр сумел закупить энное количество блондинистых паричков и метры супер мега «золотой парчи», а вот на коричневого цвета грим, или бронзат, денег уже не хватило. А «Аиду» про то, как мал человек перед властью обстоятельств, как слаб перед силой чувства, как может, или не может, подняться над собой и над обстоятельствами, как светла и нежна любовь – пожалуйте слушать и смотреть в интернете в исполнении лучших оперных домов мира. Спасибо им!

«Ульгэр» делает многое, чтобы избежать стагнации, ориентируясь на свои художественные цели, экспериментирует с формами, жанрами, темами, добивается результатов, но, странное дело, застой дышит театру в затылок…

Бурятский театр осторожно, осматриваясь и оступаясь, но, не отступая, шагает прочь от застоя…

Надо сказать, что у каждого театра есть более-менее объективные преграды на пути к актуальности. У ГРДТ это всем известное двоевластие. У оперного отсутствие художественной идеи и бессознательность деятельности. «Ульгэр» связывает по рукам и ногам слабая материально-техническая база – работать с детьми, на этой сцене, с этим свето-звуко-оборудованием просто нельзя!!! Театр кукол - это чудеса, волшебства, а в нынешнем своем положении «Ульгэр» исчерпал уже все свои постановочные возможности в производстве чудес. Бурятской драме мешает недостаточная постановочная культура, но к концу сезона это, в отличие от других театров, объясняется уже не недостатком мышления художественно-постановочной части, а, прежде всего, ответственностью художников и режиссеров.

И есть еще одно общее для всех обстоятельство – дух «кулька» - института культуры… Постоянная студенческая снисходительность к самим себе, постоянная постановка учебных задач, и постоянная радость по поводу сданного наконец «зачета».

Наши театры занимаются не искусством, а самообразовательным процессом.

Но дело ведь не в том, зачем та, или иная постановка нужна театру – для кассы, для того, чтобы наполнить репертуар, чтобы актеры поняли, что такое шекспировский стих или чеховский слог, чтобы была занята молодежь, или, наоборот, старики. Это все важно для театра, но, тем не менее, это не тот месседж и дискурс с которым театр становится необходимым зрителю. О чем театр этой постановкой будет говорить со зрителем, и то ли это, о чем зрителю важно поговорить с самим собой посредством театра – вот, что актуально.