27-28 августа на парадном дворе Шереметевского дворца – музея музыки состоится первый этнический фестиваль «Музыки мира»

Один из хедлайнеров — бурятская этно-группа «Намгар»: она гастролирует по всему миру, но в Петербурге выступит впервые. Подробности в интервью с музыкантами в «МР» .

- Чанза, ятага,хомус – как вы пришли к этой экзотике с нашей, петербургской точки зрения, а с вашей – к своим корням, к традиционной бурятской музыке? Сложно ли было осваивать диковинные инструменты?

Евгений Золотарев, музыкант и идейный лидер коллектива: Традиционные бурятские мелодии Намгар сопровождали с детства, а я пришёл постепенно из рок-музыки. Раньше я играл на бас гитаре (и сейчас играю), поэтому освоить бурятско-монгольский народный инструмент чанзане составило труда.

Чанза (шанза) — это трехструнный щипковый инструмент со своеобразным дребезжащим тембром. В Бурятию пришел из Монголии. Обычно чанза имеет три струны, у меня же четырехструнный инструмент с оригинальным внешним видом: длинная шейка соединена с плоским овальным корпусом-резонатором, обтянутым змеиной кожей.

Намгар играет на ятаге — это 13-ти струнный щипковый инструмент из группы «горизонтальных арф». В Китае есть похожие цисяньцинь и гучжен, кото в Японии, ятга в Монголии. В Сибири на подобных инструментах с разными названиями играют в Хакасии и Тыве.

- Коллектив «Намгар» создан в 2001 году. А чем вы занимались до того?

Намгар Лхасаранова, солистка группы, поет песни кочевников Южной Сибири, играет на традиционных инструментах чанза и ятаге: Мы жили в Бурятии, работали в государственной филармонии Республики, затем в студии «Тэнгэри». А в 1997 году поехали учиться в Москву — там познакомились с композитором, продюсером культовой группы «Квартал» Артуром Пилявиным и благодаря ему начали заниматься музыкой по-новому, искать собственный стиль и язык.

- Вы начали использовать современные музыкальные элементы, много электроники, влились в мейнстрим worldmusic. Не опасаетесь потеряться в этой индустрии?

Намгар: Я сторонник того, чтобы народная музыка развивалась и жила в разных направлениях: и передавалась новым поколениям в традиционном понимании, и имела возможность «идти в ногу со временем». Не думаю, что этно-джаз, фьюжн, этно-электроника навредят народным мелодиям. Если говорить о нас, то часть программы мы обязательно играем в традиционном звучании, без электроники.

- С кем вы сотрудничаете в своих музыкальных поисках?

Евгений: Со многими, и в России, и в Европе. В Москве сотрудничаем с интересным музыкантом и композитором Алексеем Айги, с Анжелой Манукян (этно-группа «Волга»), с Радиком Тюлюшем (Тыва), Геннадием Лаврентьевым (Москва), Юлианой Светличной из Сиэтла и многими другими. В 2012-м в Ганновере мы записали альбом «The Dawnof the Fore mothers» («Рассвет Праматерей»), продюсером которого выступил композитор и гитарист Маркус Ройтер — участник пост-кингкримсоновских проектов Stick Men и Crimson ProjeKCt, один из лучших музыкантов современности. В 2014-м выпустили необычный лирический альбом «Nordic Namgar» вместе c норвежскими джазовыми музыкантами.

- Как ваше творчество воспринимают на Западе и в России? Нет ли разницы между европейской и отечественной публикой?

Намгар: Нас приглашают часто и на российские фестивали, и в другие страны. Могу сказать, что публика везде одинаковая. Слушатель в любом городе любой страны прекрасно принимает и понимает бурятско-монгольскую музыку, будь то протяжные степные мелодии, обрядовые-лирические, танцевальные-ёхорные (хороводные). Даже незнание нашего языка не помеха. Может быть, я ошибаюсь, но думаю, что музыке вообще не нужны слова, она совершенна.