Бабушка одной из воспитанниц закрытого спецучреждения приехала к внучке из Приморского края на несколько дней. Остановилась в гостинице, на территории нельзя. Нас забирали из города на собственной машине училища.
- Год я ходила с ножом в сердце. Как моя внучка тут? – поделилась Лидия Ивановна. – Отец наркоманом был, мама у девочки выпивает. Родили мне внучку и вскоре оказались в местах лишения свободы. Мы с дедом её поднимали. В пятом - шестом классе она поняла, что её изолирует общество, поскольку родители в тюрьме. Она приходила из школы и говорила: «Я там никому не нужна». Не было хорошей компании, она нашла плохую. Потом из тюрьмы вернулась мать, органы опеки её матери отдали. Мама пьёт. Юля почувствовала свободу, началось враньё. Мне говорит, что дома, маме – что у меня. Я ходила проверяла, встречала из школы.
В школе на прогулы девочки не обращали внимания. Бабушку директор школы выставила со словами «Вы не имеете никаких прав контролировать ребёнка. Если она преступление совершит, её отправят на зону. Мать, отец там были, у неё это по наследству».
В 13 лет Юлю изнасиловали. Бабушка получила инсульт. Насильников так и не осудили. В послужном списке Юли избиения, угрозы убийством, кражи, по которым выносились отказы в возбуждении уголовного дела. После очередного преступления 14-летнюю Юлю на три года отправили в одно из четырёх в стране закрытых женских училищ. Бабушка искренне рада: «иначе ей было не жить».
Семнадцать минут езды от центра города. Останавливаемся перед двухэтажным зданием в Тальцах. Ни вышек, ни охранников. Оборону закрытого спецучилища держит трёхметровый забор и штат из 84 человек, из них около 30 – педсостав, остальные – обслуживающий персонал. Самих девочек здесь 26, меньше чем педагогов. Раньше было 45, но квоту сократили. Возраст девушек от 13 до 18 лет. Круглый год со всей страны по приговорам судов от Ленинграда до Приморья сюда отправляют «малолеток», которых «пора изолировать, но рано сажать».
Многие девочки, приезжая в училище, не знают таблицу умножения. Все они бродяжничали и не ходили в школу. В пятом классе учатся 13-14 летние, в седьмом – 15-16 летние. Училище даёт девушкам профессиональное образование – повар, парикмахер, швея. За последние 6 лет попыток побега из училища не было.
Больше половины учащихся – дети из неполных семей, около четверти – детдомовские. Основная статья – 158, кражи. За ними идут побои, грабежи, мошенничество, угроза убийством. Почти половина воспитанниц стояли на учёте в психоневрологическом диспансере. Около 20 процентов - в наркологическом.
На территории здание административного корпуса, общежитие, котельная, приусадебный участок, корпус мастерских. Где-то далеко в другой части двора находится замороженный долгострой нового корпуса.
Мастерские. Застаём девочек во время уроков шиться. Летом утренние часы заняты занятиями, после обеда – работы на участке.
- Я здесь прожила три года. Приехала сюда в 13 лет. Была совсем маленькая, глупая. Сейчас уже всё осознаю. Дома мама, папа. Хочу закончить 9 класс и идти в ателье работать, повышать разряд. У меня большие планы, - презентуется Света, одна из немногих воспитанниц, выросших в полной семье. Через два месяца её осуждение заканчивается.
Дальше по коридору – комната психологической разгрузки. Здесь вечерами девочки слушают музыку, глядя на симуляцию звездного неба. К психологу чаще всего приходят за советом.
- Кому-то матери только начинают писать. «Вот как быть, я её столько лет не видела. А теперь я ей понадобилась, из-за того, что квартира?» Бывают конфликты. Бывает и любовь. Объясняем. Девочки говорят, это просто дружба. Но если вы обнимаетесь и целуетесь – это же не так. Беседуем. Зачем, для чего. Кому-то просто хочется ласки. Поясняем. Они всё понимают, - комментирует педагог-психолог Марина Афанасьева.
В выставочной комнате мастерской – все мыслимые виды рукоделия. Вышивка, шитьё, поделки.
В компьютерном классе стоят моноблоки фирмы Apple, которые есть, может быть, только в лучших лицеях столицы республики. Но пользование компьютером только на уроках информатики. Интернета нет, запрещено.
Здание общежития старое, советской постройки. На стене – незатейливая стенгазета - фотоотчёт о поездке на Байкал. В библиотеке – классика. Обшарпанные томики Асадова, затрёпанные – Солженицына. Альбом достижений наполнен фотоотчётами о социальной успешности выпускниц: замужем, имеет ребёнка. У некоторых успешная профессиональная деятельность. Одна из выпускниц окончила школу милиции и работает в органах.
В столовой на пустых крашеных бледно-голубым стенах висят картины, выполненные воспитанницами. Пахнет рыбой. На десерт после ужина арбуз.
В комнатах образцовый порядок. Девушки уверяют: это норма. Условия спартанские: голые стены, шифоньер, тумбочка с зеркалом и койки по числу жительниц. На каждой койке – мягкая игрушка.
На вопрос, за что ты сюда попала, девочки отвечают по номерам статьи уголовного кодекса. Каждая точно знает, сколько месяцев уже позади, и сколько ещё осталось.
Юля, бабушка которой приехала к внучке из Приморского края, искренне, как и бабушка, радуется, что попала в спецучилище.
- Я здесь уже год и пять. Если бы не это училище, меня бы уже в живых не было. Очень плохо всё было: наркотики, воровство, избиения. В 13 лет я ушла из дома, начала гулять. Курила пила. Потом познакомилась, предложили наркотики, я втянулась, дома не жила, - поделилась Юля. - Героин пробовала, как приходилась возможность, спайс. Потом искала деньги, чтобы купить. Если денег не хватало, то на алкоголь. Уходила из дома. Била маму, что денег не давала. Очень сильно жалею. Родители живут отдельно, у отца своя семья. Если бы не он, я бы не попробовала, возможно, наркотики. Я видела, как он курит, как колется. Нашла и себе такую компанию, как у него. Когда мне пятнадцатый год шёл, постоянно сбегала, терялась. Мама полицию вызывала. Как-то уже три месяца меня дома не было, объявили в федеральный розыск. Меня нашли в бараке, уже полумёртвую, с передозировкой. Мама меня оттуда вытащила. Врачи сказали: на полчаса позже – могли не откачать.
Сбегала, обманывала и вымогала у близких деньги Юля постоянно. Историй, когда её «нашли», у девушки много. Возвращаться в родное приморское село 16-летняя девушка не планирует. После выхода собирается ехать в Питер к родственникам, трудоустраиваться.
- Половины моей компании уже нет. Вчера моего лучшего друга похоронили. Разбился насмерть в алкогольном опьянении. Подружка одна родила, две спиваются. Я не вижу смысла в их жизни. Наверное, у меня такая же была бы жизнь. Если бы я ещё была жива. Здесь поначалу было трудно. Дома же мат за матом летел. Я не могла воспринимать дисциплину, сдерживать себя. Раньше никогда не обдумывала свои поступки. Здесь стала контролировать, - рассказала Юля. - Порой задумываюсь, что приеду домой, а там начнут потыкать, что была «на малолетке». А на самом деле это не так. Все дороги будут закрыты. Старая компания, маленький посёлок, каждый друг друга знает. Не стоит туда возвращаться. Здесь появилась надежда, что будет хорошая жизнь у меня. Уже есть профессия, швея, ещё повара и парикмахера получу.
Другая осужденная, Камилла из Ленинградской области, круглая сирота. Ехать ей не к кому, но она всё равно считает дни: осталось «всего» 9 месяцев от 3-х летнего срока. В спецучилище девушка попала за квартирную кражу. Не ради денег, просто злилась на соседку по общежитию и решила обокрасть.
- Статья 158 у меня. Кража. Я круглая сирота, у меня никого нет. Мама умерла пять лет назад. В детдоме жила как дома: захотела – пришла, ушла. Здесь строго по распорядку. Привыкаешь, человек же может ко всему привыкнуть. Одевают и кормят нас очень хорошо. Вещи даже дорогие. Но домой почему-то хочется. Там свободнее, - рассказала Камилла. –Я здесь 2 года и 3 месяца. Хочу домой, хочу забыть всё, что было до училища и начать всё заново.
Из родных у Камиллы нет никого. Девушка ждёт, что после выхода получит квартиру в Санкт-Петербурге. В Ленинградской области – единственная подруга. С ней даже разрешают переписываться. Обычно переписка с друзьями запрещена, можно только с родственниками. Семью и детей Камилла пока не хочет. Её ближайший план – поступить в театральный вуз.
Анжелика любит стихи Ахматовой и фильмы о любви. 17-летняя Анжелика – единственная в спецучилище улан-удэнка. Её отец умер, мать лишена родительских прав, воспитывалась девушка в приёмной семье. В её послужном списке: украла, раздела, сняла, вдыхала пары клея «Момент», избила инспектора.
- Попала за плохое своё поведение. По ночам гуляла. Не слушалась никого, не училась. Жила 7 лет в приёмной семье. Потом родители… они от меня не отказались, они меня в реабилитационный центр отдали, думали, я исправлюсь. Но я наоборот только в худшую сторону исправилась. И потом я уже жила одна в общежитии, в 24 лицее, мне было 16. Пары прогуливала. Плохие дела совершала. Крала. ПДН-щицу избила. Нечаянно. Она меня за волосы схватила, у меня реакция такая была. Она потом на две недели больничный брала, - вспоминает о своей жизни девушка. - Здесь хорошо. Я изменилась за 7 месяцев. Мне ещё до следующего лета, 10 месяцев. Стараюсь не думать, сколько мне осталось. Так быстрее живётся.
О своей жизни девочка рассказывает, не разделяя её на плохое и хорошее. А список запретов, похоже, уже выучила.
- Запретов много. Запрещено: Выходить за ворота, телефоны, интернет. Свои вещи, плеер, наушники, выражаться нецензурной бранью и хранить колюще-острые предметы, - чеканит Анжелика. - Родители, у кого они есть, отправляют сладости. Сладости, это главное. Носочки, нижнее бельё (его не всегда выдают по размеру), флэшки с музыкой (правда, флэшки хранятся у воспитателя).
Больше всего девочки и девушки в спецучилище ждут писем, а мечтают, все, как одна, о мифической «хорошей жизни».
- Бывает любовь. Влюбляются, друг другу записки пишут. Проводим беседы. Бывает, а что сделать? Это может просто детское, но всё равно нельзя,- поделился директор училища Цырен Эрдынеев. – Все девочки очень письма ждут. Если кто из детского дома, - просим, чтобы воспитатель написала. Это самое главное для них. Ну мать живая и не пишет. А мама пьёт от горя, что дочка в тюрьме сидит. Это не тюрьма, а образовательное учреждение.
Елена Буерачная, «Байкал-Daily»
